Уткур Хашимов - Дела земные

Набегавшись по улице, они садились к сандалу, сунув ноги под столик, закрытый одеялом, жевали урюк и джиду, болтали. Проснувшись на заре, они доставали с перекрытий айвана глиняные касы с полузамерзшим молоком, макали в него хлеб, уплетали с таким наслаждением и аппетитом, с каким уже давно Алимардан ничего не ел.

Здесь мало что изменилось с тех пор. Так же блестели медные блюда в нишах, те же почерневшие перекрытия в потолке айвана, те же растрескавшиеся опоры. То же тутовое дерево посреди двора. Наверху, на балахане, висели нанизанные на нитку стручки красного перца. Только дом под балаханой изменился: его побелили, сменили рассохшиеся двери на новые, покрасили оконные рамы. В окнах висели белые тюлевые занавески — в доме появилась молодая невестка…

Из дому торопясь, проворными мелкими шажками вышла Икбол-хола. Она поставила перед Алимарданом хонтахту, принесла на подносе чайник с зеленым чаем, пиалу, наломала лепешек, подала халву.

— Как хорошо, что вы пришли, как мне приятно видеть вас в нашем доме, — говорила она ласковым голосом. — Как давно вы у нас не были!.. — она протянула гостю пиалу с чаем. — Берите, дорогой, не сидите чужим…

Алимардан, приняв пиалу, испытующе взглянул на Икбол-холу: «Сказал Анвар ей, что произошло между нами?.. — Но лицо Икбол-холы было безмятежно-радушным. — Нет, не сказал».

Икбол-хола тоже почти не изменилась. Такая же заботливая, радушная. Только седины в волосах прибавилось.

Из-за того, что Алимардан давно не сидел на курпаче, ноги его стали затекать. Он машинально поискал глазами стул и вдруг устыдился этого своего жеста. Как он все-таки изменился за последнее время, стал каким-то другим человеком!..

— Вы думаете, Анвар сразу пойдет домой? — спросил он.

— Да, дорогой, не волнуйся. Уже недолго ждать. — Икбол-хола, понизив голос, добавила: — Невестка скоро должна родить, сын очень беспокоится за нее. С работы сразу же бежит домой. И я хочу внука… Вот уже более четверти века в этом доме не слышался голос младенца! Пошли ей аллах здоровья и счастливых родов, такая она добрая и славная…

Тень печали прошла по лицу Алимардана: он опять вспомнил Шавката.

Икбол-хола проворно встала, побежала во двор и стала хлопотать с угощением в летней кухне.

Прогретый за день воздух был душным и неподвижным, листья тутовника, жаждущие ветерка, уныло повисли железные крыши домов вокруг струили душный жар.

Икбол-хола, подоткнув подол платья, стала поливать из ведра двор, на айван дотянулся пресный запах горячей земли.

В переулке вдруг раздались знакомые шаги Анвара. Первым порывом Алимардана было вскочить и уйти, не дожидаясь появления бывшего друга, не снося унижений. Но он заставил себя остаться на месте: кроме Анвара, ему никто не мог помочь…

Анвар, подходивший к айвану по дорожке, выложенной кирпичом, внезапно остановился. На лице его промелькнуло удивление, затем неприязнь. Постояв минуту, он, медленно пошел дальше, протянул Алимардану руку.

«Соблюдает обычай! — насмешливо подумал Алимардан, слабо пожав протянутую руку. — Не то он давно бы уже меня прогнал!»

— Садись, — пригласил Анвар.

Они сели рядом на курпаче.

— Ты давно меня ждешь?

— Да нет… Не очень… Я хотел было уходить уже…

Они опять долго сидели молча, потом Анвар повернул голову:

— За что ты выгнал Мукаддам?

«Слышал уже!» — подумал Алимардан.

— Ты и рад! — пробурчал он, покрываясь краской стыда и гнева.

Анвар тоже вспыхнул, пожал плечами. Мукаддам давно уже была забыта им, а сейчас, когда должна была вот-вот родить Этибор, Анвар только о ней и думал.

— Как ты все еще глуп и эгоистичен! — сказал Анвар дрогнувшим голосом. — Ведь у тебя же сын…

Он задел самое больное место Алимардана.

— Ты лучше не говори про это! — гневно прошипел он.

И Анвар его понял. Он был все-таки чутким и понятливым, друг его детства, и знал Алимардана он едва ли не лучше, чем тот сам себя знал.

— Сходить мне к ней? — спросил Анвар. — Или, может быть, моя матушка сходит?..

И как ни унизительно казалось Алимардану выдавить из себя эти слова, но все же пришлось, сделав усилие, произнести это:

— Сходи сам лучше… А матери не говори ничего…

Не дождавшись обеда, который для них готовила Икбол-хола, они поехали к дому Мукаддам.

В узкой улочке стояла пыль столбом: малышня гоняла мяч, дети постарше возвращались из школы.

Алимардан сидел, положив голову на руль, считал удары своего сердца. Анвар что-то долго не возвращался.