Марк Еленин - Добрый деловой человек

— Из Первого СМУ я, Шемякин!

— Шуруй, Шемякин!

— Есть! — что было силы заорал тот и исчез в дождливой темноте…

И тотчас вокруг карьера бело-голубым холодным огнем вспыхнули на мачтах прожекторы. Хорошо, энергопоезда трудились и силовая линия выстояла, не порвалась. Глеб подумал о том, что вряд ли Шемякин успел добежать до телефона и передать богинский приказ: видно, и прожекторы распорядилась включить та же опытная и предусмотрительная голова, которая стягивала на борьбу с селем технику. И в это время Базанов увидел страшную и незабываемую картину. Она запечатлелась вся, целиком, словно в одном кадре.

Семиметровая волна тянула за собой извивающийся огромный хвост, легко и, казалось, совсем не быстро катилась вперед. Наверху черной волны картинно вихрился белый гребешок, который старался обогнать вал и все клонился, клонился, но так и не падал. Летели брызги. В широком и стремительном потоке, крутясь, проносились какие-то странные предметы, довольно крупные валуны, доски и бревна, драгоценные строительные материалы, в которых так нуждалась стройка. Легко, будто детскую игрушку, поток тащил жилой вагончик, кантуя его с боку на бок и с торца на торец. Мелькнула на мгновение из воды голова верблюда. Силы покидали его. И, прощаясь с жизнью, верблюд трубил, орал и плакал, как человек, который не хотел умирать.

Картинный вал вмиг слизнул насыпь и кусок бетонной дороги, накрыл сборное из щитов здание рабочей столовой — оно хрустнуло, как спичечный коробок под асфальтовым катком, — опрокинул брошенный водителем автомобильный кран и, словно набрав силу и став еще выше, повернул под углом и рванулся в сторону жилых вагончиков и карьера. На кого нападет и кого ударит в первую очередь эта сумасшедшая река?

— Вагончики! — на бегу крикнул Базанов.

— К черту! — заорал Богин. — Котлован!

И тогда Глеб увидел, как, повинуясь все той же неведомой организующей силе, цепочка фар совершила сложный маневр — бульдозеры перестроились и, встав почти вплотную друг к другу, уступом двинулись наперерез потоку. Пропустив голову семиметрового вала, стадо разъяренных железных кабанов, опустив ножи и гоня впереди себя холмики песка, ударило в поток сбоку и на какое-то мгновение пересекло его. Лишь на долю минуты вода остановилась, будто растерявшись от неожиданности. Но в это мгновение бульдозеры успели отступить и, изготовившись для нового удара и еще более сблизившись и сплотившись, несгибаемой железной фалангой снова поползли в воду.

Богин, оскользаясь, кинулся к бульдозерам. Базанов — за ним.

В кабине первого, самого левого, мелькнуло в луче прожектора лицо Лысого.

— Опять урка! — крикнул не то осуждающе, не то с восхищением Богин. — Здорово рычагами ворочает!

— Только рычагами? Мозгами! — крикнул Базанов.

И тут снова поток ударил по машинам. Вокруг каждого бульдозера закружились пенные водовороты. Вода перехлестывала через траки и моторы, пробивалась в кабины.

Слева подходила колонна самосвалов, груженных гравием, бутовым камнем, железобетонными плитами. Бульдозеры вновь отступили. Самосвалы разом задрали и опорожнили кузова. Бульдозеры подхватили их содержимое и, толкая перед собой, опять пошли уступом на штурм потока, стараясь столкнуть его в сторону.

Река слизнула с ножей и камень, и плиты моментально. И новый груз, выброшенный в воду машинами.

И еще тонны гравия и камня. И еще. И еще…

Но уже росла дамба, увеличивалась, расширялась, уплотнялась. Поток не слабел, но заметно отворачивал и, прочерчивая новое русло, мчался в степь значительно правее котлована обогатительной фабрики.

Богин уже освоился и окончательно сориентировался. Он руководил прибывающими автоколоннами, бульдозерами, людьми. И, как всегда, приказы отдавал четкие, умные, своевременные. И никто уже не был ему нужен. Появившийся при нем «для связи» Шемякин казался совершенно неутомимым и предельно исполнительным. Его вполне хватало начальнику стройки.

— Я к поселку! — крикнул ему Базанов.

Богин не ответил.

Утопая по щиколотку в густой и вязкой жиже, разнесенной окрест потоком, Глеб отправился к поселку, подсвечивая себе фонариком, проваливаясь в грязь по колена и с трудом вытаскивая ноги.

На крышах вагончиков, спасаясь от разбушевавшейся стихии, стояли и сидели перепуганные женщины и дети. Даже собаку и козу увидел наверху Глеб. И ни одного мужчины. Все мужчины работали, спасали стройку. Уже в первые минуты бедствия, не ожидая команды сверху, они организовались, взялись за лопаты, сели за рычаги бульдозеров, за баранки самосвалов.