Николай Кузаков - Рябиновая ночь

Я для порядка промолчал, потом похлопал по плечу: «Так и быть, паря, выручу я тебя. Забирай осоку. От нее и в сорокаградусные морозы коровы потеть будут. У меня хлев-то теплый. Как-нибудь перебьются коровы на остреце».

— Ха-ха-ха!

— Го-го-го!

Покатывались парни. Пронька тоже смеялся.

— Я только одного понять не могу: разговор-то у нас один на один с дедом был, а назавтра уже вся деревня знала, — царапал затылок Пронька. — Каждый спрашивает: «Как твоя коровушка потеет от осоки?»

— Жена-то тебя ухватом не отвозила? — спросил Ананий.

— Куда ей… Только и сказала: «Пронюшка, а дед-то тебя ненароком не обманул?»

Петька повалился на траву и, повизгивая, дрыгал ногами. Глядя на него, мужики смеялись еще больше.

— Так Пронькина корова и потела всю зиму на осоке? — спросил деда Ананий.

— Да нет, это я делал, чтобы научить Прокопия в крестьянском деле разбираться. Потом мы все сено поделили как надо.

На полевой стан подошла колонна автомашин — двенадцать ЗИЛов с тележками и без тележек, с наращенными бортами. Шоферы заглушили моторы и вылезли из душных кабин. Все они были как на подбор — немолодые, но крепкие мужчины. Держались уверенно, с достоинством.

— Геологи, — определил Пронька.

Действительно, это были шоферы из геологического управления, асы своего дела. Север не терпит слабых, поэтому эти люди на своих собратьев, которые укатывали степные и асфальтированные дороги колесами грузовиков, смотрели чуточку свысока.

К механизаторам подошел мужчина лет тридцати пяти, в кожаной куртке и кожаной кепке. Лицо его было коричневым от загара, выгоревшие брови чуть золотились.

— Добрый день, — поздоровался он.

— Здорово! — разноголосо ответили механизаторы.

— Где нам начальство найти?

— Это смотря для каких дел, — встал навстречу Маруф Игнатьевич.

— Для начала где-то определиться надо.

— По этой части — ко мне. Будем знакомы. — Маруф Игнатьевич протянул костлявую руку и назвал себя.

— Муратов Игорь Николаевич, начальник колонны.

— Из Читы прибыли?

— Из Читы.

— Двенадцать человек? Ах ты мать честная, я одиннадцать поджидал. Ну да ладно, что-нибудь сообразим.

К разговаривающим подошел Александр Александрович Тюкавкин, или Сан Саныч, как его здесь все звали.

— О, Сан Саныч…

— Здорово.

— С приездом, паря.

Сан Саныч много лет работал с геологами по Онону. Несколько раз по всему лету партия стояла на Урюмке и под Алханаем. Многие Сан Саныча знали еще молодым. Теперь он погрузнел, от этого казался ниже ростом. Лоб опоясали морщины.

— Давненько ты у нас не бывал. — Маруф Игнатьевич крепко пожал ему руку.

— Как-то недавно по пути забегал. А так года три дорог к вам не было. Все по северу скитался.

Сан Саныч бросил любопытный взгляд на Петьку.

— Никак, Петро?

— Но-о-о.

— Уж в трактористах ходишь?

— Но-о-о.

— Вот время-то летит…

— Игорь Николаевич, ставь машины вот сюда, от комбайнов вдоль межи, — показал Маруф Игнатьевич. — В другом месте зря мазутом землю не пачкайте. Наш председатель, паря, насчет этого строг.

— Все ясно, — кивнул Муратов.

Шоферы поставили автомашины, и Маруф Игнатьевич повел их в домик, который стоял за палисадником. В домике было чисто, хотя и не очень просторно. В углу стоял телевизор, рядом на тумбочке — радиоприемник, у дверей — стол.

— Вот здесь и располагайтесь. Умывальник на улице. Каждый вечер будет баня.

— Парок-то в ней есть? — спросил Сан Саныч.

— А как же без пара? Столовая рядом. С дороги-то, поди, проголодались?

— Не мешало бы по кружке чаю.

— Я сейчас распоряжусь. Сегодня вы уж извините, настройка идет, ну а завтра довольствие будет по всей форме.

Маруф Игнатьевич сходил в столовую и вернулся.

— Сейчас бабы чаек сгоношат.

— Маруф Игнатьевич, а книги, газеты будут? — спросил паренек в тельняшке.

— Тебя как звать-то?

— Слава Шубин.

— Вячеслав, значит. Газетами и журналами у нас ведает комиссар Аюша Базаронович. С завтрашнего дня все будет, библиотекарь привезет.

— А вы-то, батя, какую тут должность занимаете? — спросил Славка.

— Как тебе ясней рассказать: ответственный я за питание, и за порядок, и за все прочие дела.

— Маруф Игнатьевич, я смотрю, вы что-то припоздали с уборкой-то, — посочувствовал Сан Саныч. — Везде уже на полях комбайны.

— Видишь, Александрыч, хлеб-то мы по назьму сеяли. Вот он малость и пронежился. Зато погляди на поля. Давно я такой пшенички не видал.