Александр Старостин - Второй круг

Прозаик Александр Старостин вошел в литературу сравнительно недавно. Он пишет рассказы о животных, сказки для детей, но главная его тема все-таки так называемая производственная. По крайней мере, производство, влияние производственных отношений на человека и его «внутренний состав» занимают особое место в его книгах. Причем пишет он о людях такой сложной профессии, как авиация, где человеческие связи прослеживаются четче и «ошибки отыгрываются незамедлительно».

Роман «Второй круг» — о людях аэродрома 60-х годов, когда на смену самолетам с поршневыми двигателями пришла реактивная техника, что, само собой разумеется, не всегда и не везде проходило гладко. Авиация претерпевала качественно новый этап в своем развитии, и это требовало не только новых, современных форм производства, но даже новых человеческих отношений в коллективе. Возникали трудности, проблемы, происходила психологическая ломка характеров, и это было естественным следствием развития.

Роман подкупает отличным знанием материала, повествование насыщено огромным количеством подробностей, деталей, черточек жизни и поведения людей, которые не выдумаешь. Автор сумел найти и точную интонацию, насыщенную юмором, улыбкой, колоритом речи героев: окраска этой интонации, ее эмоциональная наполненность помогают воссоздать специфику жизни, воспроизводимой в романе. Однако не всегда авторский юмор бывает безобидным, особенно когда дело касается недостатков производства или «дефектов личности», что «никак недопустимо в авиации, так как может повести к дурным последствиям». Но «сердитость» эта не имеет ничего общего со злопыхательством. Тут было бы уместно вспомнить слова одного из героев романа, старого летчика Филиппыча, который говорит: «Ленин никогда не давал нашим врагам удовольствия тыкать в наши недостатки. Он сам их вскрывал первым и находил пути к их устранению».

Печать глубокого знания жизни аэродрома лежит на многих характерах романа, даже второстепенных, — таких, например, как тот же Филиппыч, или Герой Советского Союза Нерин, или бортмеханик Войтин, или лицемер и демагог Строгов, или Петушенко: все они живые, непридуманные люди, в существование и поведение которых веришь. И это, впрочем, не удивительно: автор сам долгое время работай инженером в полярной авиации, ему не приходилось «изучать» аэродромную жизнь — он сам участвовал в ней.

Автор замахнулся на важную и, как говорят, злободневную тему: сделал попытку осмыслить жизнь и нравственные искания своего современника. Главный его герой, неполучившийся летчик Росанов, интересно задуманный и достаточно полно воплощенный, страдает комплексом «лишнего человека». Он никак не может найти точки приложения своих мятущихся сил, хотя примеров для подражания у него предостаточно. Сравнивая себя с людьми поколения отца, он чувствует, и вполне справедливо, свою неполноценность и как бы ищет «выхода». Вся его жизнь состоит из «поединков», «исканий» и «самоедства». А диагноз его «болезни», в сущности, прост. Все его мытарства в пространстве, времени и самом себе есть не что иное, как гражданский инфантилизм.

И все-таки, прорвавшись сквозь «тернии» и рогатки, которые автор поставил на пути своего героя, Росанов приходит в конце концов к повзрослению и находит свое место в жизни.

Знаменателем развития личности в современном мире, если эта личность действительно стремится к подлинным ценностям, являются социальная, гражданская активность, стремление понять и осмыслить современную жизнь во всех ее реальных, подчас драматических противоречиях и занять свое гражданское место в ней. Вот почему финал романа закономерен, когда Росанов в конечном счете встает в один ряд с Нериным, Иржениным и начальником базы в борьбе за интересы общего дела.

В целом роман интересен, содержит в себе свежую и оригинальную разработку «производственной» темы и обогащает знакомством с аэродромом и «трудами и днями» авиаторов.

Феликс Кузнецов

У обочины аэродромной стоянки на ящике из-под маслорадиатора сидит Филиппыч, загорелый до черноты, высохший, бестелесный старик, когда-то известный летчик, а ныне дежурный механик. Когда самолеты выруливают на старт, он поднимает голову и ловко поддергивает рукава своего выгоревшего комбинезона, как будто собирается что-то делать.