Виктор Пшеничников - Последние метры

И вдруг - острое, холодное колебание воздуха у лица, по которому угадалось чье-то хозяйское, уверенное даже в темноте передвижение. Затем лег на землю удлиненный, непривычно светлый отпечаток, проникший через проем открывшейся двери. И оттуда, из единственного освещенного места, вдруг раздался до предела голосистый, с трудом переносимый, уверенный грохот двигателя. Пошло питание из дизельной. Дизелист рядовой Дмитрий Козловцев смеется, поглаживает блестящий от краски кожух: хороша машина. Хороша и надежна.

Радиолокационная станция, вобравшая в свое небольшое тело силу дизеля, дает на зеленоватом поле экрана четкую засветку - цель! Развертка будто слегка пошлепывает по ней светлым усиком, подгоняет, как нашкодившую, к береговой кромке.

Приглушенный, но какой-то уж очень собранный, деловитый голос капитана Климова.

- По РЛС обнаружена в пятнадцати кабельтовых цель. Пеленг… курс… Прожекторному расчету: опознать цель!

Удивительная сила приказа! Как рубильник главного пульта, он разом соединяет невидимые контакты, превращая их в единую замкнутую цепь. Обрывается то, что минуту назад еще занимало тебя, но вдруг оказалось ненужным, лишним. Уходят прочь посторонние мысли. Остается сосредоточенность - чуткая, как обнаженный нерв.

- Расчет - к бою!- командует младший сержант Громенко, и четыре пружинных фигурки расчета неуловимым броском занимают исходные позиции.

Глаза, мало-помалу привыкшие к темноте, уже различают далеко справа неясную, как Млечный путь, вытянутую и потому похожую на фосфорическую иголку полоску порта с проглядывающими сквозь туман огнями, различают черные ромбы, переплетения стальных конструкций наблюдательной вышки - самого высокого на берегу сооружения. На ней, припаяв к глазам бинокль, стоит наблюдатель рядовой Калинкин,

Свистят колесиками раздвижные массивные двери - шире, шире, и вот на бетонный мостик по рельсам выходит платформа - прожекторная установка, на секунду, как перед броском, замирает; но даже и в таком, нерабочем еще положении видна скрытая в ней мощь и сила. Стал тесным мостик - все пространство занял прожектор. Толстый, в кулак, фидер питания от дизельной с ручьем провода вошел в гнездо, как прилип. Теперь прожектор с дизелем - одно нерасторжимое целое, как нерасторжим затвор с автоматом.

- Прожектору; азимут.., градус… Осветить цель!-действует согласно приказу Громенко, звонкоголосо ставя задачу трем своим помощникам.

Младший прожекторист рядовой Середа вращает поворотный штурвал и, разделенный поблескивающими пирамидками стекол, сходящимися к центру, прожектор нацеливается в ночь.

Выстрел контакта - сухой и внезапный, как удар молнии. Белый, длинный, словно гигантский раскален-ный прут, луч бьет в направлении цели. Воздух в том месте, где льется свет, голубой, слепящий. Все вокруг словно уменьшено - только луч, единый тут властелин, раздвигает пространство.

- Влево луч!- ориентирует младшего прожекториста Громенко, и почти одновременно с наблюдательной вышки и рифленой площадки прожектора слышится доклад:

- Цель обнаружена! Координаты…

Луч стойко застыл на цели, уткнулся вбок. Взгляд наблюдателя, только что следившего за светом синхронно лучу, устремлен на белую, как лезвие штыка, баржу.

- Опознать цель!-командует Климов голосом, в котором запросто угадываются те победные, праздничные нотки, что слышатся в голосе сталевара со словами: «Пробить летку». Наверху, у прожектора, на вышке, в дизельной остро чувствуют это.

- Есть, опознать цель! - весело раздается в ответ и без промедления:-Цель опознана! Слева по лучу, в пятнадцати кабельтовых от берега,- баржа.

Ударение по-флотски, на последнем слоге. Здесь знают терминологию, и потому с особым шиком произносят: баржа. Слово «буй» с таким шиком не выговоришь, хотя, признаться, в прошлую ночь именно это морское изобретение с коротким упрямым именем доставило немало хлопот. Буй - не баржа: площадь отражающей поверхности значительно меньше.

- Найдем,- уверенно говорил тогда младший сержант Громенко.- Понадобится - иголку отыщем.

И надо было видеть, как работали эти парни, чтобы понять: в уверенных словах нет и налета безрассудной мальчишеской похвальбы. Просто хорошее знание возможностей техники. Да еще умение с ней обращаться, ухаживать за ней, словно за живым существом. Да еще личные знания, то, что издавна зовется опытом, наконец, интуиция, чутье, которое может дополнить сверх всяких технических характеристик реальные возможности машины. Да если ко всему сказанному прибавить многомесячную напряженную учебу и долгие, не поддающиеся никакому подсчету часы самостоятельного корпенья за счет личного времени над учебниками, разбором кинетических схем в самодельных заставских классах - в итоге получится: «иголку найдем».