Сергей Снегов - Саша Колотов

Колотов не дал ему договорить.

— Что? Что? — закричал он. — Грозился? Кулаком стучал? Ладно, придется с моим сорванцом поговорить покороче!

Разговор, и вправду, был короток — на следующий день Сашу увезли в Москву, к родственникам Колотова. Многие видели в аэропорту, как его сажали в самолет. Саша плакал, пытался убежать. Два человека бдительно конвоировали его на лётное поле и не ушли, пока самолет не взлетел. Сам Колотое в аэропорт не приехал.

Этот самый мальчик, неузнаваемо выросший и возмужавший, мирно спал сейчас напротив меня. Я вспомнил слова Колотова о том, что Саша давно забыл о Тане, даже не переписывается с ней. Мне стало немного обидно. Мы тогда удивлялись этой рано налетевшей любви, посмеивались над ее горячностью, но и в смехе, и в удивлении нашем было скрытое уважение к ее силе. Но вот, оказывается, и этот необычный случай превратился в заурядный — с глаз долой, из сердца вон. Да, конечно, восемь лет срок большой — И не такие чувства бесследно исчезали при серьезном испытании временем.

Наше купе было населено малоразговорчивыми пассажирами. Муж с женой почти круглые сутки спали на своих нижних местах, я читал книгу. Саша пропадал в коридоре у окна. Я попробовал с ним беседовать — он отвечал вежливо, но без особой охоты. Мне показалось даже, что он стесняется меня. Я быстро понял, в чем тут причина: я знал его прошлое, детское его увлечение, а он теперь этого всего стыдился. Я не лез больше к нему с расспросами — какое мне дело до того, как складывается, чужая жизнь?

В Новосибирске сонливые супруги слезли, и пассажиров в купе не прибавилось. Было начало лета, время, когда пассажиры на этой линии едут больше на запад, чем на восток… Мне казалось, что Сашу волнует предстоящая встреча с местом, куда он ехал. После Болотной он стал часто спрашивать проводницу, не опаздываем ли мы, соскакивал на всех станциях, хотел купить пирожное.

Я посоветовал ему:

— Вы сходите в вагон-ресторан. Там, наверно, есть хорошие конфеты.

Он сейчас же удалился. Я зевнул и посмотрел расписание. До Юрги еще оставалось часа три. Меня клонило в сон. Но я решил немного почитать, потом помочь Саше выгрузиться с его чемоданами, а там спокойно поспать до Красноярска.

Саша ушел и долго не возвращался. На перегоне кто-то стал неумело открывать наше купе, потом, не справившись с тяжелой дверью, робко постучал. Я повернул ручку. В коридоре стояла высокая девушка с большим ворохом цветов.

— Простите, — сказала она растерянно. — Я вам помешала? Вы один едете?

— Нас двое, — ответил я, удивленный. — Если у вас билет в наше купе, входите смело. Вы до Красноярска или дальше?

— Нет, я не до Красноярска, — сказала она, волнуясь. — Я просто так. Я уже в четвертое купе стучусь. Вы меня простите, а кто с вами едет?

Я не успел ответить. В конце вагона показался Саша с пакетиками конфет в руках. Увидев девушку, он громко ахнул и заторопился, роняя свои припасы. Я вышел в коридор и стал подбирать все, что он уронил.

— Как же это? — бормотал Саша. — Я думал, ты встретишь меня в Юрге. Заходи, заходи, я здесь. Это тебе, возьми, все возьми!

В смятении он совал ей свое угощение, толкал ее в купе, усаживая на свободное место. Она в ответ протягивала ему букет, теперь на пол сыпались и конфеты, и цветы.

— Слушайте, друзья! — сказал я. — Положите ваши подарки на столик, они вам только мешают. Вот так. Значит, вы — Таня? Здорово же вы выросли за восемь лет! Не удивляйтесь, я вас хорошо помню. Нет, вы меня не знаете. Вы, стало быть, обитаете теперь в этих местах?

— В Юрге, — ответила она. — Я работаю на Юргинском машиностроительном заводе. Ты не сердись, Саша, сказала она. — Я не могла дождаться и захотела встретить тебя по дороге. Ты не сердишься?

— Я не сержусь, — отозвался он. — Нет, я не сержусь! Что ты!

Они сидели держась за руки, всматриваясь друг в друга сияющими глазами и перекидывались отрывистыми, как восклицания, словами. Я вышел в коридор и тихо закрыл дверь.