Борис Василевский - Окна

И наконец, если уж до конца рассматривать эту проблему, необходимо вспомнить еще один довод сторонников «многоэтажного» Уэлена: относительная дешевизна проекта. Собрать жителей в несколько больших домов, «ужать» растянувшийся поселок — следовательно, сократить до минимума коммуникации, в частности, линию теплотрассы, строительство и содержание которой обходится на Севере очень дорого, едва ли не дороже самих домов. Тогда это звучало убедительно, сейчас против этого можно возразить. Во-первых, поселок на косе не ужался, не сократился, остался в прежних пределах — длиною в километр-полтора. Двухэтажки не встали компактно, а разбросаны по поселку, и короба теплотрассы все-таки растянулись вдоль улицы. Мало того, ответвления от нее отходят и ко многим старым, одноэтажным домикам, стало быть, она сделалась еще длиннее, чем можно было предполагать. А в одноэтажном поселке, эту проблему можно было решить принципиально по-иному. Ведь никто же не говорит, что, реконструируя Уэлен, надо было оставлять старые дома! В наше время разработаны и опробованы варианты одноэтажных жилищ для Севера, представляющие квартиры со всеми удобствами, сборные, удобные для перевозки, теплые, с усовершенствованными, автономными системами отопления. И что проще, быстрее, экономичнее: разом, в одну навигацию, привести и поставить необходимое количество таких домов или же завозить по отдельности кирпичи, доски, известь, цемент, гвозди, краску и прочие строительные материалы, причем, как правило, не согласованно, а в разные сроки, и строительство из-за этого задерживается, материалы гниют, ржавеют… А еще надо привезти и содержать специальный отряд строителей, платить им высокие северные заработки… К тому же мы то и дело читаем сейчас в газетах статьи на тему «Каким быть селу?», авторы которых давно пришли к единодушному мнению, что оптимальным вариантом для современного села все-таки является отдельный дом для одной семьи. А Уэлен — село. Правда, приусадебный участок чукче или эскимосу не нужен, грядок на галечнике не разведешь, но специальные подсобные помещения нужны. Раньше у охотника в яранге, а потом в его отдельном деревянном доме были холодные помещения, где хранилась меховая одежда, охотничье снаряжение, рядом с домом — мясная яма, место, где содержалась на привязи собачья упряжка. В теперешней квартире все это не устроишь и добытую нерпу не станешь разделывать на чистом полу. В итоге — рядом с каждой двухэтажной в Уэлене теперь стоит длинный самодельный сарай, поделенный на индивидуальные клетушки, по числу квартир. Такая клетушка — разумеется, не выход… Вот, слышно, в Средней Азии признали, что наилучший тип жилища для чабанов, живущих в горах, — традиционная юрта, усовершенствовали ее в соответствии с современными требованиями и наладили промышленное производство таких юрт. Почему же, задавшись прекрасной целью — создать образцовый чукотский поселок, почему было не учесть местных особенностей? Сконструировать, например, и поставить рядом с коттеджами европейского типа дома, стилизованные под яранги — округлые, обтекаемые, куполообразные? Чтобы эти дома удовлетворяли и новым запросам, и традиционным нуждам чукчей и эскимосов? Не думаю, чтобы при уровне развития современной инженерной мысли, при изобилии разнообразных и дешевых строительных материалов было сложно и дорого спроектировать и построить такие дома… И для пастухов в тундре они, наверное, сгодились бы, а то до Сих пор стоит проблема — как улучшить быт пастухов в тундре. Такие дома-яранги не надо было бы даже разбирать и перевозить при перекочевках: пастбища определены, маршруты известны, — поставишь требуемое количество в разных местах тундры и пусть служат как стационарные базы…

Теперь, конечно, чтобы дать читателю передохнуть от этих специальных вопросов, мне следовало бы привести здесь, например, какую-нибудь старинную чукотскую сказку, одну из тех удивительных по фантастичности сказок, которые рассказывала мне моя старая знакомая художница Елена Янку, попутно изображая героев ее на моржовом клыке… Или описать, как в один из вечеров китобоец «Звездный» пришел с китом, и длинная его туша, опутанная стальным тросом, всю ночь лежала на берегу, а наутро чукчи принялись разделывать ее острыми изогнутыми ножами на длинных древках, напоминающими алебарды, а предварительно каждый вырезал себе и пожевал кусочек черной гладкой китовой кожи. К вечеру от кита остался лишь остов, и трактор поволок этот остов за лагуну, к звероферме… Или рассказать, что уэленские старики — Сейгутегин, Армоль, Татро и другие — с тех пор, как застроили площадь, полюбили собираться в другом месте, возле дома Васи Еореле, в одноэтажной части Уэлена, где еще сохранился обзор, потому что старикам, по их неистребимой охотничьей привычке, нужно, чтобы далеко было видно вокруг… В свое время я достаточно все это описывал: и работу косторезов, и труд морских охотников, и неподвижно сидящих на берегу стариков, — описывали все это и многие другие. Посему — вернемся все-таки к новому Уэлену, к насущным его проблемам.