Анатолий Иоффе - Записки врача-гипнотизера

А вот случай иного характера, приведший, однако, к аналогичным результатам. Ко мне обратился пациент по поводу полового бессилия. Он рассказал такую историю: с 13-14 лет стал читать какие-то пряные романы, затем попал в «гусарскую» компанию, где считалось особой удалью вести себя с женщинами на манер Жоржа Дюруа. В результате – в двадцать семь лет неудовлетворенность жизнью, неврастения, половая слабость. Прежде чем лечить такого человека, нужно было изменить ход его жизни. Мне это сделать не удалось – слишком укоренился в моем пациенте неверный подход ко многим вещам. Кроме того, несмотря на мой запрет, он выпивал. Так мы и расстались, недовольные друг другом.

Однажды знакомая врач-невропатолог пригласила меня пойти на дом к ее больному.

– Но ведь я же не специалист в этой области, – возразил я.

– А от вас требуется только внушить ему хороший сон и бодрое настроение, – ответила она. – Его уже смотрели все специалисты, вплоть до профессора. За шесть лет все, что возможно, перепробовали, но эффекта нет. Теперь моя цель – заставить его работать над собой. Положение у него тяжелое, но все равно надо бороться, а то парень совсем духом пал. Ничто не может вывести его из состояния апатии в последние годы.

Когда Юрию шел двадцатый год, он был веселым парнем с блестящими глазами. Будущее было определено – он учился на инженера-металлурга. Юрий не представлял себе иной судьбы, чем работа на большом металлургическом комбинате, – там, где работал его дед, а потом отец.

И вот крохотные вирусы, существа гораздо меньше микробов, попали в организм этого юноши. Беспощадные и неутомимые, они поражали один за другим его нервы.

Ирония судьбы! Через несколько лет человеческий гений нашел средства предупреждать нападение этого злого врага.

Да, в наш век в медицине возможны такие драматические случаи: человек умирает или становится инвалидом от болезни, которую через несколько лет вылечивают за короткий срок или вовсе не допускают ее развития.

Поэтому, когда скептики с легкой усмешкой говорят о нереальности чего-либо, хочется возразить им: « Сегодня нереально, а через несколько лет может быть вполне реальным». Границы реальности теряют средневековую четкость и определенность, становятся туманными, расплывчатыми.

Пережить трагическую сторону такого вот контраста выпало на долю Юрия. Молодой, цветущий парень, он оказался прикованным к постели так внезапно, что никак не мог привыкнуть к своему положению. Болезнь поразила обе ноги (левую чуть меньше) и правую руку. Сначала Юрий терпеливо переносил различные уколы, пил, не поморщась, самые горькие лекарства. Проходил год за годом, а его состояние не улучшалось. Его бывшие однокурсники закончили институт, поехали работать кто «к северным оленям, кто в дальний Туркестан», а он был прикован к постели. Огромные, серые, бесконечные, как кошмарные сны, дни, нескончаемые ночи, в которых он, бодрствуя, прислушивался к паровозным гудкам, приглушенному листвой деревьев девичьему смеху, вою ветра на чердаке, тянулись один за другим. Днем он подолгу смотрел на старый ковер, висевший на стене, по которому летели угловатые коричневые утки. Неуклюжие, топорные утки, куда вы летите?..

Большой старинный деревянный дом, где так уютно поет самовар, где пахнет какими-то травами. В комнате, где лежал Юрий, всегда царил полумрак – его раздражал яркий свет, и ветки черемухи, тяжелые от душных щедрых цветов, доводили его до приступов бессильного бешенства. Он был из тех, кто не может смириться. Но, чтобы бороться, надо знать, что ты кому-то нужен.

Наискосок от его кровати висела фотография в рамке – он, молодой, вихрастый, в украинской рубашке с вышивкой, которая так шла к его лицу, и рядом с ним миловидная девушка с тонкими бровями. Не знаю, почему он не разрешил убрать эту фотографию, ведь за последние годы его не навестила ни одна девушка.

Признаться, взялся я лечить его с большим чувством неуверенности. Мои опасения подтвердились: шестнадцать сеансов гипноза прошли без особой пользы. Разве что спать Юрий стал глубже да настроение иногда становилось получше, но ненадолго. Когда я через месяц пришел навестить Юрия просто так, как знакомого, я увидел, что Юра был чисто выбрит, от него пахло тройным одеколоном, а на табурете около кровати лежал учебник английского языка.

– Учиться надумал? – спросил я.

– Да, решил попытаться, – ответил Юра.