Эльмар Грин: Рассказы

И он поспешно ответил:

— Здравствуй...

Он почти встал на ноги, — так сильно он подался вперед. Он ждал, что она еще добавит что-нибудь. Может быть, она скажет, что это не ее свадьба, что она и не думает вовсе выходить замуж и что она с нетерпением ждет новой весны, когда можно будет опять открывать для него двери маленького амбарчика. Но она ничего не сказала.

Она помялась немного и вернулась к столу. Там она просунула свою белокурую голову между своим отцом и женихом и шепнула им что-то на ухо.

Жених размашисто оглянулся.

— Который? — крикнул он. — Вот этот! Эй ты! Пиетри! Иди сюда! Давай садись! Раз хороший парень и... сосед, ну и садись... и гуляй! Вот сюда садись.

Жених указал место справа от себя, и Пиетри сел между грузным, старым Иоганесом Карьямаа и его счастливым сыном.

Жених налил ему рюмку самогонки, и Пиетри, застенчиво улыбнувшись, выпил. Жених налил ему еще рюмку и придвинул к нему чашки и тарелки с разной закуской. Пиетри еще застенчивее улыбнулся и снова выпил. Потом он начал есть то, что стояло к нему ближе. За едой застенчивость его стала проходить, и мысли потекли по прежнему направлению.

Кругом в табачном дыму качались, жевали и орали разные пьяные лица: бородатые и бритые.

Всем было очень весело. И Пиетри было обидно оттого, что всем было весело. Он опять стал напряженно морщить свой бедный лоб. Он хотел припомнить что-то. Ему нужно было вернуть в голову те мысли, которые начали возникать в ней по дороге сюда. Нужно было вернуть те мысли и прибавить их к тоскливым мыслям, родившимся тут, в этой комнате. И тогда он мог бы решить что-то очень важное, может быть самое важное в его жизни. Но те мысли не возвращались, и Пиетри напрасно учащал взмахи белых ресниц.

Пиетри выпил еще рюмку. Он уже не помнил, которая это была по счету. Перед ним плавал какой-то туман. А жених все подливал и подливал ему и дружески хлопал по спине:

— Ты пей! Как тебя... Пиетри? Ты пей, Пиетри, и ешь! Чего стесняться? Попал на свадьбу, так гуляй!

Он был веселый парень, этот жених. Пиетри смотрел на него сбоку и видел, как он весело смеялся. Он прямо-таки опрокидывался назад от смеха. При этом горло его выгибалось и клокотало и какой-то шарик двигался вверх и вниз под кожей.

Он все время двигался за столом, этот жених. Уж такой он был неспокойный! Он всех задевал своими длинными руками и ногами. Он уже два раза задел Пиетри локтем по лицу и даже не обратил внимания на это.

Пиетри чуть не завыл от боли, когда большая рука грубо задела его по скуле. На скуле у него была свежая ссадина. На ней совсем недавно запеклась кровь. А теперь ссадина опять раскрылась, выпуская свежую кровь.

Красная струйка потекла по щеке быстро, словно змея, извиваясь между белыми волосами. Добравшись до подбородка, она немного задержалась в светлом пуху реденькой бороды, потом закапала на холщевую рубашку. Даже некоторые гости обратили внимание на эту кровь. Они искоса смотрели на Пиетри охмелевшими глазами, сочувственно кивали головой друг другу и вздыхали. Они знали, откуда эта ссадина.

Но Пиетри не заметил их сочувствия. Он еще больше заинтересовался женихом и смотрел на него сбоку. Его глаза были на уровне шеи жениха, и он смотрел на эту шею — такую длинную и здоровую, с маленьким бугорочком посредине, который прыгал каждый раз при смехе.

Он, по правде сказать, больше уж ничего и не видел, кроме этой шеи. В комнате было столько табачного дыма и в голове его было столько жара от выпитого вина, что у него слезились глаза и он все видел в каком-то тумане. Только жених со своей шеей выступал из этого тумана, потому что он сидел совсем близко слева от Пиетри, возвышаясь над ним.

Он размахивал руками, бил кулаком по столу, опрокидывая чашки с киселем и мясом, и кричал, чтобы все пили и ели как можно больше, потому что это он женится, это его свадьба.

Все пили и ели очень много, и говорили, и шумели, и кричали, и пели песни. Они качались за большим столом в табачном дыму, обнимались и говорили каждый про свое и веселились как умели.

Жених все подливал в пустые рюмки и выпячивал большую грудь. Он подливал также в рюмку Пиетри и хлопал его по спине. Потом поворачивался в другую сторону. Он искал глазами невесту. Но невеста была в другой комнате у плиты и помогала матери готовить новую пищу и варить кофе. Тогда он опять оглядывал бородатые лица за столом и опять кричал что-нибудь громкое — просто так, чтобы крикнуть, чтобы слышали его голос.

Он еще раз задел Пиетри по окровавленному лицу и опять не заметил этого.