Анатолий Наумов - Голубая мечта [Юмористическая повесть в эпизодах]

Какое-то время он стоит, будто в оцепенении, затем снова снимает трубку и набирает аэропорт. В ответ раздаются короткие гудки — занято, авиаторы в своем репертуаре, стало быть. Значит, погода нелетная, в аэропорту ни сесть, ни присесть, в справочное не дозвониться. Но Дробанюка это не останавливает, он методически крутит и крутит диском, противопоставляя судьбе упорство. И вознаграждается за это. Телефон через полчаса отвечает.

— Справочное? Скажите, пожалуйста, самолеты летают?

— Смотря куда, — следует лаконичный ответ.

— В Доброволье, девушка.

— В Доброволье рейс откладывается по метеоусловиям.

— А надол… — пытается узнать Дробанюк, но в трубке уже короткие гудки. Черт, свирепеет он, в чем-чем, а в лаконичности работникам справочных служб не откажешь. И вообще ему фатально не везет с этим проклятым телефоном, вечно одни пакости от него. Не средство общения, а средство огорчения!

Дробанюк со злой решимостью подхватывает чемоданчик. Хватит трезвонить, коль рейс на Доброволье откладывается — значит, он теоретически может состояться, поэтому не стоит терять времени, надо двигать в аэропорт, а там видно будет.

Перед тем, как поймать такси, Дробанюк забегает в гастроном: надо запастись коньяком да шоколадом. Эх, заиметь бы хоть один пузыречек «Наполеона»! Ну, почему кто-то должен захлебываться в этом престижном напитке, а он, Дробанюк, вынужден покупать банальный трехзвездочный отечественного разлива?! Почему?!

Купив коньяк, Дробанюк направляется в кондитерский отдел. Там, к огорчению, довольно большая очередь: дают какие-то дефицитные конфеты в коробках и женщины обступили прилавок неприступной живой стеной.

— Прошу вас!.. — ввинчивается он в очередь с крайне огорчительным выражением лица и в то же время достаточно настойчиво. — В порядке исключения… Всего пару коробочек…

— Ишь, и тут эти мужчины не могут постоять в очереди! — раздается в ответ.

— Обстоятельства!.. — жалостливо оправдывается Дробанюк. Глаза его наполняются невыразимой печалью. — Мама при смерти… В больнице… Хотелось угостить напоследок…

Очередь тут же расступается, пропуская его к прилавку.

— Все бы мужчины так! — слышит он сочувствующие голоса.

— Любит, видно, маму!..

— Спасибо, дорогие женщины, — скорбно кивает Дробанюк, с конфетами выбираясь из очереди. — Мама будет очень рада… Очень…

Из гастронома он выходит довольный: есть подарок Кармен! Итальянское солнышко весьма уважает хорошие конфеты, особенно «Стрелу», две коробки у него в портфеле. Теперь можно ехать в аэропорт. Но Дробанюк не торопится, мысль его работает на перспективу. Трюк с мамой при смерти срабатывает весьма неплохо — так почему же не применить его в аэропорту? Одно неудобство — там ведь этот номер просто так не пройдет, авиаторы не отличаются в этом плане доверчивостью, они требуют телеграммы или еще какие доказательства! Ну что ж, будут им телеграммы, будут доказательства! Да еще и какие!..

Дробанюк направляется к телефону-автомату и, немного поколебавшись, — опять это средство огорчения! — набирает номер. Телефон, будто устыдившись за все те неприятности, которые через него доставлялись, срабатывает на этот раз прекрасно и сразу доносит голос механика горузла связи Козолупа.

— Сенек, выручай, — обращается к нему Дробанюк. — Нужна слезная телеграммочка… Ну, такая, как ты делал мне прошлым летом. А уж за мной не станет…

— Тебе с доставкой на дом? — с иронией спрашивает Козолуп.

— Ой, да что ты?! — поняв намек, спешит заверить того в своем большом уважении Дробанюк. — Я сейчас заскочу к тебе. Мне срочненько надо, Семен.

— Откуда, куда, что?

— Из Доброволья. Для авиации.

— Фьюи-и! — разочарованно отзывается тот. — Даже слушать оскорбительно. Телеграфный бланк тратить жалко на эту деревню…

— Надо, Сенек. Очень. Для подстраховки.

Минут через пятнадцать Дробанюк во весь рост вытягивается на заднем сиденье такси — в джинсах нормально сидеть невозможно — с готовой телеграммой в кармане. А еще через пятнадцать входит в аэропорт, который встречает его тяжелым, спертым воздухом — здесь действительно ни стать, ни сесть, пассажирами облеплены все кассы, до предела заполнен зал ожидания, забиты кафетерий и переговорные телефонные будки. К справочному бюро, естественно, не пробиться, тут стоят в несколько рядов с нахмуренными, измученными долгим ожиданием летной погоды лицами.

Дробанюк достает телеграмму и, потрясая ею над головой, словно пропуском, пробивается к заветной бойнице.