Анатолий Наумов - Голубая мечта [Юмористическая повесть в эпизодах]

— Ну, если так… — соглашается Дробанюк.

— Проверено, — гордо говорит старикан. — Я этаким макаром благоустройство в наших Кленцах обеспечил. А то, понимаете, один несолидные заверения… Вот и нынче киномеханик Пинька по вопросу киноустановки обратился: «Выручи, — говорит, — дед Кузьма, непробиваемость имеется. Пробовал, — говорит, — всеми возможными средствами — не помогает. Так ты, значит, черкни от имени группы товарищей. Сам бы просигнализировал, да неудобно — при исполнении…» Вот какой коленкор!.. Я, конечно, только по особо важным причинам, а так — не-е… Грозное оружие расчехлять требуется в решающие моменты!.. Был, значится, случай…

Старикан, судя по всему, собирается более детально развить эту жгучую тему, но перебивает Кармен.

— Мне скучно, Дробанюк, — хнычет она. — Пойдем поищем, где можно покупаться.

— Бывай, папаша! — уходя, бросает рыболову Дробанюк. — Лови акул империализма, больших и маленьких!

— Да вот, посижу еще маленько, может, уцепится-таки представитель оголтелой реакции, — снова наклоняется к своим снастям старикан. — Ежели, конечно, красота эта сойдет…

— Вдруг поймаете, зовите и нас! — уже из-за лозняка кричит ему Кармен.

Снова по-молодежному взявшись за руки, Дробанюк и Кармен идут по берегу, высматривая, где можно искупаться.

Радужная пленка становится постепенно все ярче и шире, вызывая восторги у Кармен своей необыкновенной красочной палитрой.

— Давай немного позагораем, мое итальянское солнышко, — предлагает Дробанюк. — А тем временем, может, и пленка сойдет…

— Между прочим, — с укором замечает Кармен, — очки у меня французские.

Они снова располагаются на травке, подставляя свои тела солнцу. Кармен долго улежать не может, ей снова скучно, и она теребит Дробанюка, посылая его посмотреть, не сошла ли радужная пленка. Того нестерпимо тянет в дрему, но ничего не поделаешь, и он, кряхтя, поднимается. Но радоваться по-прежнему нечему — пленка стала еще насыщенней, а кое-где ее уже прорезают грязно-бурые полосы. Тем не менее на выразительный взгляд Кармен Дробанюк отвечает бодрой улыбкой: мол, все почти в полном порядке!

— Скоро не только купаться — пить эту водичку можно будет, мое солнышко, — заверяет он.

— Как скоро? — довольно больно дергает за волосы на груди уже успевшего улечься Дробанюка Кармен.

— С полчасика еще… моя радость. Потерпи чуток… — морщится от боли тот.

— Терпеть вредно! — капризничает Кармен. — Какой ты плохой, Дробанюк!

Дробанюк переворачивается, укладываясь ничком, но Кармен все равно не дает ему покоя. Он проклинает сапожников с кожевенного завода, испортивших не только воду, но и настроение.

— Солнышко, — пытается он отвлечь Кармен от агрессивных поступков, — а что сейчас в Италии модно носить по воскресеньям?

Кармен изумленно застывает, и на лице ее отражается сложная работа мысли. В это время со стороны речки доносится дикий вопль, заставляющий Дробанюка подскочить как угорелого. Вслед за воплями раздаются какие-то невразумительные крики, и на пригорке неподалеку появляется старикан. Он без берета, седые волосы его взъерошены, а глаза горят сумасшедшим блеском.

— Т-там! — заикаясь, кричит он, показывая рукой на речку. — Т-там!

Дробанюк и Кармен бросаются к нему.

— Что такое, дедусь? Что случилось?

— Т-там!.. — твердит по-прежнему тот, трясясь, словно в лихорадке.

— Да что там, в конце концов?! — И Дробанюк, схватив его за плечи, с силой встряхивает, приводя в чувство. — Сом сорвался? Или акула империализма все-таки?..

— Ч-человек там! — лепечет старикан. — Ч-человек!

— Какой человек? Ты можешь толком сказать? — почти кричит на него Дробанюк, пытаясь добиться вразумительного ответа.

— У-утопший… Совсем, — обессиленно произносит наконец старикан. Ноги у него подкашиваются, и Дробанюк, поддерживая, опускает его на землю.

— Ой! — испуганно взвизгивает Кармен. — Я боюсь!

— Спокойно, может, ему померещилось, — подбадривает ее Дробанюк. — Сейчас разберемся… Какой человек, папаша? — приседает перед стариканом на корточки он. — Где утонул?

— Т-там! — нерешительно кивает тот в сторону речки.

— А конкретно? — пристально смотрит ему в глаза Дробанюк. — Речка больша-ая…

— В ом… ом-муте, — дрожащим голосом отвечает старикан.

— Какой человек? — продолжает спрашивать Дробанюк. — Ты же один там сидел? Откуда же взялся человек?

— В омуте… В воде, — наконец начинает понемногу приходить в себя старикан. — Я леску выбирал, к-когда чувствую — что-то зацепилось. Думал он — п-п… п-под…