Анатолий Наумов - Голубая мечта [Юмористическая повесть в эпизодах]

— Да вот хочешь не хочешь, а придется, — вздыхает управляющий. — С понедельника буду у вас. На целую неделю вызывают. Не вовремя, конечно, концы подчищать надо, квартальный план давит, но что поделаешь? Обязали строго-настрого.

— И правильно сделали! — убеждает Дробанюк. — План всегда давить будет, а семинары на лоне природы проводятся не так часто…

Телефонную будку он покидает в приподнятом настроении — выкрутился. Причем, со счетом один-ноль в свою пользу. А то и больше. Ведь и управляющему ситуацию подал в нужном виде, и инициативу по укрупнению бригад, перехватил вовремя…

Дробанюк выходит на свежий воздух, вытирает вспотевшую шею. Профилакторий еще в сонной послеполуденной тишине, можно бы и прилечь, но Дробанюку спать не хочется — он слишком возбужден. Хорошо бы позвонить-Кармен, размышляет он, но это опять не меньше часа надо торчать в телефонной будке. И Дробанюк решает сходить на речку, поплескаться немного, ведь за этими дурацкими телефонными переговорами и покупаться некогда. А заодно на пляже толком продумать, что в дальнейшем предпринять. Вдруг дубина Калачушкин опять встругнет что-нибудь? План он, видите ли, собрался вытянуть…

Река опять бодряще обжигает Дробанюка. Он с ходу переплывает ее, рассекая воду размашистыми, сильными взмахами рук, и, немного отдохнув на том берегу, поросшем у самой воды густыми лопухами, возвращается в том же спринтерском темпе опять. Затем с размаху по-ребячьи падает на разогретый палящим солнцем песок и, подгребая его под себя, блаженно замирает, представляя, что вскоре вот так же с ним рядом будет лежать Кармен, демонстрируя свой потрясный, как она выражается, купальник. И — никаких проблем, никакого плана, никакого Калачушкина с его дурацким укрупнением!..

Дробанюк морщится, снова возвращаясь в мыслях к тревожащей его проблеме. Может, к лучшему, что управляющий выезжает сюда, в Сойки? Это ведь развязывает руки… Кстати, завтра уже пятница, и он наверняка рванет сюда если не в конце дня, то с утра в субботу. Кому охота в такое пекло торчать в пропыленном городе?! Значит, уже завтра можно будет втолковать Калачушкину кое-какие истины. Пусть не зарывается, мил-дружок, и поскромнее ведет себя в отсутствие первого руководителя, а то ведь это очень похоже на подсиживание. При шефе у него, видите ли, ни энтузиазма, ни энергии почему-то не проявляется, а без — пожалуйста, рад стараться! Карьерист, однако!..

На следующий день Дробанюку нестерпимо хочется прямо с утра дорваться до телефона, но угроза переклички заставляет его идти на занятия. И появляется здесь он вовремя, потому что перед слушателями прямо с утра вырастает фигура зама по кадрам Виталия Кузьмича, куратора семинара, или, как его успел окрестить Ухлюпин, классной дамы. Призывая слушателей к вниманию, Виталий Кузьмич стоя громко стучит по столу ручкой.

— Усаживайтесь, товарищи, поскорее! Конечно, тяжело с утра входить в рабочий ритм, отвыкли вы тут от этого, но тем не менее… — приговаривает он, поджидая, когда слушатели займут свои места. Но те подходят и подходят, и Виталий Кузьмич осуждающе покачивает головой, оставаясь все в той же выжидающей позе. Наконец поток опаздывающих иссякает, и он, обводя изучающим взглядом зал, неутешительно кривится.

— Да, негусто опять нас…

— Так болеют же многие! — возражают ему со скамеек.

— Бедные, — делает скорбное лицо тот. — Слишком мало лекарств, наверное, захватили с собой.

Среди слушателей прокатывается смешок.

— Ну, начнем, — подводит черту под этой увертюрой Виталий Кузьмич. Потом, поворотившись по направлению к двери, жестом подзывает появившуюся там женщину — Входите, Лидия Петровна, пожалуйста. Мы еще не начинали. Поднимайтесь сюда, — приглашает он ее на сцену.

Женщина в белом халате проходит на сцену, и кто-то узнает в ней заведующую кафе.

— Товарищи, — обращается к слушателям Виталий Кузьмич, — тут назрели кое-какие бытовые проблемы. Вот о них и скажет вам сейчас представитель общественного питания Лидия Петровна. Пожалуйста, — кивком головы разрешает он ей говорить.

Заведующая кафе прокашливается и звонким, резким голосом начинает:

— Я насчет стаканов и вилок. У нас тут как семинар, так и ходим по комнатам, собираем. Поэтому просим вернуть, потому что к столу подавать нечего…

Сообщение это долго и оживленно комментируется.

— А как же нам без тары?

— Ложки, стало быть, можно оставить, она ничего не сказала про ложки…