Василий Гроссман - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

Многим страшна смерть, страшна она и тем, что делает ясной жизнь, без тумана и путаницы, всю от прозрачного младенческого ключика до мутного, горького, соленого устья. Изнемогая от непосильного, озарившего ее разумения, Варвара Александровна громко проговорила:

— Отмучилась Ксения.

Жизнь, боясь, что смерть разъяснит ее спасительную, туманную неразбериху, отвлекала сердца и мысли десятками суетливых дел и тревог.

Вызов врача для получения справки о смерти, вызов специалиста по замораживанию, поездка в загс для регистрации смерти, покупка гроба, венка, живых цветов, хлопоты о кладбищенском месте, звонки близким.

И все, кто имел отношение к бумаге, дереву, земле, сопутствующим уходу умершего из своего дома в могилу, каждым движением, взглядом стремились объяснить, что смерть проста, плоска, как и жизнь. Это успокаивало, отвлекало, и все хотели побольше суеты, разговоров, телефонного звона.

Вечером приехал брат покойной, отец Лены, Сергей Александрович со своим младшим сыном Костей.

Сергей Александрович посмотрел на застывшее тело, прикрытое кисеей, всхлипнул, забормотал, зацепился ногой за стул, потом подошел к Варваре Александровне, обнял ее, и оба они заплакали. Костя нахмурился, засопел. Лена, которая не боялась сказать живым любую грубость, но боялась покойников, глядела в темное ночное окно, а студентка Ира, полуоткрыв бледные губы, неотступно смотрела на лицо умершей. О, теперь уже видно было, что смерть, а не жизнь хозяйка этого лица…

Казалось, именно в эти минуты и придет разумение жизни Ксении Александровны, но послышался звонок, и в комнату вошла женщина с накрашенными губами, быстрыми карими глазами оглядела покойницу и существующих, оглядела предметы и сказала:

— Такая вещь: я, как техник-смотритель, обязана комнату опечатать. Дела с похоронами и наследством закругляйте к этому сроку. Тут вещей столько, что вам днем и ночью придется работать.

Грубость техника-смотрителя всех возмутила, но втайне все почувствовали благодарность к ней — ее грубость спасительно отвлекала от понимания жизни через смерть.

Вещей было много, а времени мало. Все были связаны со службой, а Ира с институтом, потому решили, не дожидаясь похорон, начать разбор вещей, надо было также организовать перевозку на дачу к знакомым мебели; Леночка уверяла, что комиссионные мебельные магазины забиты красным деревом, отказываются принимать старинную мебель на комиссию.

Но долго, долго, не приступая к делу, все сидели у постели умершей, всхлипывали, молчали, снова всхлипывали, вполголоса произносили несколько слов, вновь замолкали.

— Ну что ж, ничего не поделаешь, — наконец произнесла Варвара Александровна.

— Да, да, — сказала Леночка. — Если вот так бросить все, в этом будет неуважение к тете Ксении, она ведь так любила, так берегла все эти вещи.

Вот и началось…

Ксения Александровна неподвижно лежала на постели, а вокруг нее были шум и движение, отрывочные разговоры.

Леночка, снимая со шкафа большую картонку, сказала что-то вполголоса Косте, и тот рассмеялся.

Варвара Александровна испуганно проговорила:

— Костя, Костя, бог с тобой.

Костя смутился, оглянулся на покойницу.

Лена помахала в воздухе дамской шляпой с огромным страусовым пером, проговорила:

— И моды же были, и для чего только тетя хранила это древнее барахло.

Варвара Александровна по-своему, по-особому разглядывала дореволюционные форменные мужские фуражки, с блестящими, точно лишь вчера купленными, козырьками, фарфор, пыльные банки с многолетним, окаменевшим вареньем, бриллиантовые кольца, золотые часы.

Все это было для нее живые свидетели жизни сестры… Вот эта шляпа с пером принадлежала покойной маме, — сколько десятилетий Варвара Александровна не видела ее и тотчас же, с первого взгляда, узнала…

Боже мой, боже мой, но для чего Ксения собирала, хранила все это старье, — до потолка высятся чемоданы, прикрытые коврами и портьерами, завалы вещей в шкафах, под письменным столом. Десятилетиями бережливая, расчетливая и ласковая Ксения хранила эти вещи, волновалась, когда выезжала на дачу, не заберутся ли воры. Лена выкладывала из шкафа на пол стопки дорогого белья, скатертей, полотенец… А Ксения жалела льняное полотно, покупала дешевые хлопчатобумажные полотенчики и скатерки…

А сколько всего погибло: вот новые мужские, неношеные костюмы с коленями, изъеденными молью, пиджаки английского сукна с зияющими дырами на спине.