Татьяна Тэсс - Хранитель времени

Все это встало передо мной в холле мексиканского отеля с абсолютной четкостью. Я ничего не забыла и не могла забыть. Но — убейте меня! — Саши Земцова я не помнила. Я вглядывалась в сутулого, попыхивающего трубкой человека, стараясь представить его без бороды, без седины, без трубки. Я пыталась разглядеть сквозь него тень воспоминания, строчку стихов, музыкальную фразу. Но ничто не откликалось в моей памяти.

— Боже мой, сколько времени прошло с той поры! — сказал он, торопливо подходя ко мне. — Вы еще пишете стихи? Моя жена тоже из Одессы — игра судьбы! Мы с ней встретились здесь много лет назад. Я очень давно в Мексике…

— Что вы здесь делаете?

— У меня небольшой ресторан. Небольшой приличный ресторанчик. Есть постоянные посетители…

Наступила пауза.

— Может быть, вы к нам зайдете? — сказал он неуверенно и отвел глаза, словно боялся прочесть на моем лице отказ. — Так приятно было бы вспомнить! Жена очень обрадуется. Я не поверил своим глазам, когда вас увидел. Клуб Мизикевича, угол Степовой и Госпитальной… О боже мой, кто бы мог предположить!..

«Действительно, кто бы мог предположить… — думала я, глядя на его сутулую фигуру и лоцманскую бородку из старого американского фильма. — Но как он сюда попал? Каким образом одесский мальчик, пишущий стихи, превратился в содержателя «небольшого приличного ресторанчика» в Мехико?»

— Может быть, вы к нам зайдете? — повторил он, и я сказала:

— Вам удобно во вторник вечером?

— Какой может быть вопрос! Конечно!

И вот во вторник вечером я подъехала на такси по указанному адресу. Дорогой я старалась представить, как мы встретимся: как я начну расспрашивать его о том, что произошло много лет назад, почему он здесь оказался, и сначала начнет рассказывать он, потом его жена, а я буду внимательно слушать, и постепенно все это сложится в сюжет для небольшого рассказа…

Ресторан находился довольно далеко от центра.

Из входной двери на улицу лился яркий, неестественно белый свет. В небольшом зале был занят один столик. Слепящие лампы освещали стены, увешанные эстампами, стойку с журналами и цветными открытками и понурого лысого человека, который скучал за стойкой: очевидно, маленький предприниматель, имеющий свое «дело» внутри этого маленького предприятия. В другом конце еще меньший предприниматель одиноко сидел за прилавком с имбирными леденцами, жевательной резинкой и изображением знаменитого вождя ацтеков на брелоках для автомобильных ключей.

Больше в зале никого не было. И вдруг неизвестно откуда вырос сам хозяин.

Радостно улыбаясь и попыхивая трубкой, он повел меня в нишу, где оказался второй зал, поменьше. Войдя туда, я поняла, что мои предположения о неторопливой уединенной беседе, в которой бывший одесский поэт откроет мне всю свою жизнь, были совершенно неосновательны.

Посреди зала стоял накрытый стол, и за ним расположилось большое общество.

Это были члены комитета конференции, которую мы только что благополучно завершили. Они приветственно замахали руками, увидев меня, и я тоже обрадовалась, потому что среди них было много милых мне людей, хотя и не очень понимала, почему именно они здесь оказались. Хозяин, попыхивая трубкой, ходил вдоль стола.

На ужин подавали украинский борщ с сильным мексиканским акцентом, русские пирожки с картошкой, сделанные почему-то круглыми, как пончики, и блинчики с творогом, пахнущие мускатным орехом, тмином и еще чем-то, но меньше всего блинчиками с творогом. Мексиканские дамы (пригласили главным образом дам) были в восторге от русской кухни. Они наперебой говорили, что следующий раз придут ужинать с мужьями, и я, слушая их, стала постепенно уяснять дополнительный смысл столь широкого приема, который организовал бывший поэт по случаю воспоминаний юности. Сам он по-прежнему ходил вдоль стола, разговаривая с гостями; жены его нигде не было видно.

Когда подали кофе, меня ждал сюрприз: все приглашенные вынули листки со стихами и приготовились читать. Каждый читал на своем языке. Над столом поплыли чеканные испанские ритмы, французская речь, английские сонеты; одни читали собственные стихи, большинство — стихи любимых поэтов. Красавица индуска в белом сари прочла стихи на хинди — звучные и мерные, как удары колокола. Потом все закричали:

— Хозяин! Пусть прочтет свои стихи хозяин!

Хозяин, подойдя к столу, вынул трубку изо рта. Он начал читать, наклонив набок голову, словно прислушивался к давно забытым русским словам.