Леонид Корнюшин - Демьяновские жители

— Вон дымок курится, — кивнул на конец оврага Иван Иванович, — бабы, гляди, весь его добили.

Косцы спустились к источнику — на дне овражка тихонько звенела речка. Старики разулись, засучили штаны и, сложив ковшиком ладони, с жадностью напились.

— Ах, водица! Первый сорт! — подмигивая Кириллу Егоровичу, сказал Иван Иванович.

Напившись и умывшись, они подошли к хозяйству Дарьи Панкратовны. Порядочно прокопченный котельчик с мясным кулешом висел над угасающим костром. Жена Прохора Варвара, расстелив на траве в тени дуба скатерть, расставляла глиняные тарелки. Шагах в пяти лежала, щуря зеленые глаза, коза Марта и рядом с ней сидел, пофыркивая, кот Тарас Тимофеевич. Размяклая от жары и скуки Зинаида сидела с сыном поодаль, в тени куста жимолости.

— Садитесь. Не побрезгуйте, — сказала Дарья Панкратовна, обратившись к Кириллу Егоровичу.

— Я, Панкратовна, народ люблю, — ответил тот.

Все с жадностью, как бывает после напряженной и тяжелой крестьянской работы, принялись за еду.

После обеда, когда спала жара, опять стали прежним порядком, кроме Кирилла Егоровича, которому Иван Иванович сказал: «Осталось мало — отдыхайте». Однако деляна, которую они решили скосить, была не такая уж маленькая, и произнес он это с одной целью: чтобы не умотать до конца Кирилла Егоровича. Тот был благодарен Тишкову, хотя и заявил, что он может выдержать до конца; на самом же деле он бы не прошел и одного ряда.

— Ты тоже останься, поможешь бабам в стряпне, — сказал Иван Иванович зятю.

Кузовков не стал хорохориться и живенько примостился чистить картошку.

— Не ахти какая наука, — пробормотал он, подмигивая Кириллу Егоровичу одним глазом, но тот, однако, не снизошел до разговора с ним, презрительно сжал губы и отвернулся; Кузовков же знал себе цену и не считал, что он значит меньше этого выскочки (он всех более или менее молодых больших начальников считал выскочками), и потому не придал значения выражению презрительности на лице Кирилла Егоровича.

— Все наша российская отсталость, — прибавил он не для того, чтобы получить ответ, но чтобы философски высказаться.

Кирилл Егорович поднялся и подсел к женщинам, заведя с ними разговор о знакомых людях, дабы избавиться от Кузовкова, который был неприятен ему. «Дай такому власть, — думал он о нем, — скрутит в бараний рог».

Часа через два беспрерывной (даже не остановились для курева) работы выкошено было так много, что от деляны осталась неширокая полоса тяжелого, перемеженного татарником и толстыми хвостами конского щавеля луга. Косьба шла с прежней силой и все так же с веселым говором, будто только что начали дело, становились на новый ряд, спускались в тень лощины и поднимались опять на освещенное низким солнцем пространство. Ходок и упорен в работе по-прежнему был и старик Князев, он только немного похрипывал в конце ряда и поводил костлявой, заросшей рыжеватым волосом грудью, видневшейся в расстегнутой рубахе. Иван Иванович реже говорил и, как было заметно, наддавал ходу, размашистее бросал косу, все с той же тщательностью, будто по нитке, подрезая траву. Прохор ходил замыкающим, давая на полную руку отмах и постоянно, без причины, улыбаясь своим курносым лицом. Михаил покрикивал на шедшего впереди отца, на что старик показывал, в скупой улыбке, все сохраненные желтые зубы, изредка произносил: «Балуй, шельмец».

Солнце склонилось к горизонту и косыми, уже не горячими, теплыми и мягкими вечерними лучами било по поляне, лаская натруженные руки и спины косцов; в тени, в лощине, уже чувствовалась живительная сырость тумана и ощутительнее разливался в воздухе запах теплой земли. Мужики докосили деляну, вытерли травой косы и обмыли их в чистой воде. Было решено, как водилось по старой привычке, ночевать здесь же, под дубом на вольном воздухе. Дарья Панкратовна приготовила уху из ершей, которых привез перед вечером Николай, и когда косцы завершили дело и подошли к хозяйству женщин, от котельчика потягивал такой ароматный дух, что мужики закрутили от удовольствия носами. Коза Марта, настроенная вполне добродушно, в покое лежала около орехового куста, пережевывая жвачку. Кот Тарас Тимофеевич, настурчив короткий хвост, ластился к ногам хозяйки, так как очень любил рыбу. Зинаида что-то дошивала. Кирилл Егорович деятельно помогал женщинам в стряпне и выглядел несколько комично в повязанном фартуке. Кузовков потихоньку потягивал из баклажки пивцо и с завистью думал о том, что, если бы судьба повернулась по-другому, он бы достиг не меньшего положения, чем Князев. К этому мнению он пришел окончательно, послушав разговор Кирилла Егоровича с женщинами. Расстелили опять скатерть и со всех сторон обступили котельчик с ухой. Николай привез еще бутыль квасу: хорошо поработавшим мужикам следовало, конечно, и отдохнуть.