Василий Золотов - Меж крутых бережков

По утрам Феня бегает в ближний лес, ломает черемуху. Ей нравится, когда в палатке веет ароматом леса. Вот и сейчас набрала большую охапку белых пахучих веток — под тяжелыми влажными кистями цветов почти совсем не видно зеленых листьев, утопила лицо в черемухе, улыбнулась.

«Сперва сменю букет у Александра Ивановича, потом у себя». На заре видела она, как заведующий фермой направлялся к дояркам, выгонявшим коров. Значит, наверно, дома его еще нет. Феня легкой, неслышной походкой приблизилась к палатке и уже хотела было войти в нее, как на пороге появился Александр Иванович…

— Ага, наконец-то поймал! Так вот, оказывается, кто мне черемуху таскает!

Феня смутилась и не знала, что сказать. Она ждала, когда он поздоровается, и тогда ей легче будет найти подходящее слово. Но Александр Иванович все временил, смотрел на нее, весело прищурясь. Ему было приятно, что она, такая молодая, весенняя, стоит перед ним и солнечные зайчики играют на ее платье. А какие у нее пушистые ресницы!

Но вот Феня подняла голову, и ее карие глаза встретились с его глазами, и что-то неотступное, настойчивое почувствовала она во взгляде Александра Ивановича, и тревожно и радостно забилось ее сердце.

— Разрешите… я поставлю черемуху.

— Пожалуйста.

Феня прошла в палатку, поставила цветы на стол, хотела было выйти, но путь ей отрезал смеющийся Александр Иванович.

Она опустила глаза.

— Ну, я пойду, мне телят надо поить… — тихо сказала наконец Феня.

Но Саше вдруг захотелось еще побыть с ней хоть немного в это ясное утро. Потому и нашел он предлог:

— На тебя жалуется пастух, что ты какие-то там новшества вводишь, а ему ничего не говоришь…

— И никаких новшеств не ввожу я, — вспыхнула Феня, — а всего лишь навсего не даю ему гонять телят попусту, особенно против ветра, устают они, а потом еще посыпаю солью луга по утрам, когда роса лежит, ну и… — Феня захотела дальше рассказывать, но, посмотрев на Александра Ивановича и увидев, что тот улыбается, смолкла.

— Какая ты сегодня!.. Ну, честное слово, не знаю… — проговорил он.

Феня еще больше смутилась и бросилась бежать, прижимая к груди ветки черемухи. Вот и палатка, в которой она живет вместе с доярками. Феня положила на свою койку черемуху, достала зеркальце и долго рассматривала себя. Ей казалось, что в жизни ее начинается что-то особенное, значительное, праздничное. Забыв про черемуху, напевая какую-то песенку, выскочила она из палатки и скрылась в лугах.

Над Окой синяя утренняя заволока. Все уже проснулось, заговорило. День разгорался ярче и ярче. Феня поднялась на взгорок. С какой-то точки перед ней вдруг открылась пойма — зеленая, неоглядная, с голубой широкой лентой Оки.

Феня смотрит вокруг повлажневшими глазами, улавливает терпкие запахи земли, трав, потом поднимает голову кверху — в синеве высокого, чистого неба сыплет хрусталинки жаворонок, забрался под самое солнышко и заливается — крохотный, трепещущий…

Каждая капля росы на траве горит то голубым, то зеленым, то алым, и создается такое впечатление, будто бы хрусталинки, что сыплет жаворонок, падают в траву и тут же вспыхивают разноцветными огнями. А отстоявшаяся чистая вода в дорожной колее плавится под лучами, ослепляет — нагнись и черпай ладонью солнце.

Феня почувствовала, что грудь ее распирает какая-то непонятная, но очень большая радость, настойчиво бьется, тормошит, просится наружу. Так бы, кажется, взяла да и обняла весь белый свет. Феня подставила разгоряченное лицо навстречу влажному речному ветру, зажмурилась. Так она стояла несколько мгновений с легкой, едва заметной улыбкой, потом снова взглянула на пойму. Все было по-прежнему прекрасно, все хорошо, очень хорошо!

Феня сорвала метелку полевицы, прикусила сочный конец стебля, задумалась. Подставив ладонь ко лбу, она стала искать стадо. Вон оно разбрелось вдоль старицы.

Пастух сидит под кустом, читает газету.

— Почему телята ложатся, наелись? — подойдя, спросила Феня.

— Жарко.

— В лесок, в тень отгони.

— Без тебя знаю, когда и где держать стадо, — ответил Федя.

— Знаешь? А что же тогда главное в нашем деле?

— Ну, что главное… — Парень замялся, пожал плечами. — Чтобы телята давали хорошие привесы…

— И только?

— А что же еще?

— Привесы! Надо, чтобы дешевле обходились эти привесы, — вот что главное! Я вон лен посеяла, а колхозу купить это телячье лекарство знаешь во что обходится? У меня зимой все будет под руками.