Федор Панфёров - Удар

— Но что такое? — в тревоге прошептал он, глядя на правый обрывистый и плоский берег, покрытый песчаными дюнами, мелким кустарником и кое-где желтеющей травкой…

Злой ветер, словно гигантским рашпилем, сдирает с обрыва рыжую землю и тучей бросает пыль на Волгу, отчего река покрылась не то ржавчиной, не то кровью. Временами на берегу появляется деревушка, село. Улицы песчано-пепельные, без единого деревца, а крыши хат покрылись мхами.

— Батюшки мои, да что же это такое! — воскликнул Аким Морев.

— Плывем в пекло, — прогудел рядом с ним Иван Евдокимович, и Аким Морев увидел, как у того в глазах грусть борется с чем-то очень радостным, и, понимая, почему такое происходит с академиком, сказал:

— А на душе-то у вас другое пекло.

— От этого природа не меняется, — заявил академик, давая знать, что он не желает говорить о том, что творится в его душе. — Завтра, послезавтра вы увидите зачатки самой настоящей пустыни… Прямо скажу, вы увидите, как Кара-Кумы шагнули через Каспий и легли там, где когда-то была цветущая растительность. А вы на самолет — ширк и в Астрахань.

— Ошибался, прошу прощения.

— И то… А когда мы с вами пересечем на машине Черные земли, тогда вы по-настоящему познаете передовую линию огня и полностью тыл. Вот что, — хитровато улыбнувшись, сказал академик. — В Астрахани купим ружья.

— В злые силы природы палить?

— Видите ли, от Приволжска тянется бывшее русло Волги почти до Черных земель. Оно обозначено на карте цепочкой озер. Дичи там — пушкой не прошибешь.

— Втроем бы поехать, — снова решив подшутить, произнес Аким Морев.

— Что? Как? — недоуменно спросил Иван Евдокимович и, догадавшись: — А-а-а-а. Мы к ней заедем. Да. Заедем. Непременно. Да.

«Опять заговорил междометиями», — любовно посматривая на него, подумал Аким Морев и, поднявшись из кресла, добавил:

— Пойдемте поспим маленечко: молодым людям надо силы накапливать. Значит, на Черных-то землях вы давненько не были?

— Давненько, — ответил академик, идя за Акимом Моревым.

— Чего же это вы с передовой линии огня убрались?

— В Москве воевал. Знаете, какой бой пришлось выдержать с агрономами-консерваторами. Так что передовая линия огня там находилась. Ныне она перенесена снова на юго-восток, и я готов на переселение.

— Оказывается, вы воин: и на природу и на дичь с ружьем.

— А вы задира.

— Есть малость… В данном случае от доброты сердца… Рад я за вас, Иван Евдокимович. Видел, как репу на бережок доставили. То по лестнице вниз ножки не шагают, а тут, вишь ты, мешок репы, как перышко, донес.

Астрахань меньше всего интересовала Ивана Евдокимовича: мысленно он уже находился там — на Черных землях, в Сарпинских степях и, как опытный полководец, приближаясь к передовой линии, начал дорожить каждой минутой.

— Рыбий городишко, — с оттенком презрения произнес он, когда теплоход причаливал к пристани.

И верно, отовсюду несло густым запахом рыбы, а к этому еще примешалась несусветная жара, какая-то тихая, спокойная, но до того палящая, что казалось, их обоих посадили в ящик, поставили под солнце — кали немилосердно!

— Осенью — дышать нечем, а летом — умирай. Купчишки городишко строили: дрянненький, грязненький, — пояснил академик. — Так что, Аким Петрович, давайте заглянем в облисполком, попросим машину — и марш-марш на Черные земли.

Но, попав в центр, они были неожиданно порадованы чистотой гудронированных улиц, красивыми жилыми домами, зеленью и особенно парком: в нем под могучими акациями стояла приятная прохлада, и потому его не хотелось покидать.

— Тю-ю, — со свистом протянул академик. — Переворот в городе свершился… Но ведь это не купчики сделали, а советские люди! — как бы с кем-то споря, воскликнул он.

Вне парка стояла жара.

Ивану Евдокимовичу дышалось трудно, а из-под шляпы горошинами катился пот на виски, на плечи. Академик то и дело смахивал его батистовым платком, который вскоре превратился в мокрый комочек.

— Вот это жмет. Заметили, в городе нет толстых.

— Разве только приезжие… да и те не совсем толстые и не совсем тонкие, — глядя на академика, полушутя подтвердил Аким Морев.

— Вот именно — не совсем толстые, — охотно согласился тот. — Ну, и дави, — как бы приказывая жаре, добавил он. — А там, в степи, будет еще круче… глядишь, килограммчиков десяток дряни из меня и выпарит. Поскорее бы туда. Ну, поехали.

— Только кремль… кремль посмотрим, — предложил Аким Морев, прибавив шагу, но академик придержал его за руку.