Александр Кузнецов - Крестики-нолики

— Почто ж Харчем? — удивился Алеша Николаевич, стаскивая с головы порыжевшую шапку.

— За все вместе! — озлясь, заторопился Сергей. — Во-первых, он всех малышей продовольственным налогом затравил. Мало что последние куски выхватывает… Увидит, поблизости никого, затащит раззяву в угол и шипит: «Харч, харч неси! А то нос откушу!» Он, гной, все исподтишка сотворить норовит… Один раз подкрался и в спину меня толкнул. А мне только-только новенький гипс сделали.

— Вот обормот какой! — пристукнул по колену истопник.

— Да вы знаете! — уже вопил Сергей. — Рахит этот чего хотите, сколько хотите смолотить может! Он полный котелок каши с концентратами, не отнимая ложки, метанул! На спор! Да еще банку американской колбасы с ключиком выиграл! А в магазине!.. Когда суфле давали! Веньку на тетку как пихнет!.. Бидон из рук выбил! Половина суфле на пол! Тетка в крик! А Харч уже тут как тут. Быстрей собаки любой… Подчистую суфле с пола слизал!

— Ну это уж ты…

— Мне Шашапал рассказывал! Клянусь!.. Чтоб мне хлеба не есть!.. Шашапал сам в этой очереди стоял! А у кошки Тетеревятниковых! Из миски прямо!..

Договорить Сергей не успел. В котельную, охая и причитая, вкатилась заполошная тетка из дома два. Затараторила, замахала руками на деда Алешу.

— Николаевич!.. У нас из крана, как на пожар, хлещет! Бежим, милый! Бежим! Соседи на работе все!.. Я его и туда и сюда верчу!.. Спасай, христа ради!..

Так и увела деда Алешу. А Сергей из кружки своей больше половины отпить не успел…

На дворе никого. И с «Постройки» все исчезли… Тучки то набегут, то вдруг шарахнутся, как вспугнутые вороны. И тогда по желобам, по окнам, по осколкам стекляшек на земле понесутся вприпрыжку блики, сманивая, зазывая в звонкую бездну весны. Ветер закружит первые пылевые смерчи на пустыре, принесет запах шоколада с фабрики «Красный Октябрь». И если в эту минуту прищуриться чуть-чуть, по золотисто-оранжевым, невесомым шарам, вобравшим в себя пространство, можно переместиться на несколько мгновений в то неведомо-прекрасное, чего не знаешь, но очень сильно ждешь… Чудо коснется щеки твоей краешком плаща-невидимки, ничего необыкновенного пока не произойдет, но ты запомнишь его дыхание… Доброе и теплое. Нежное и неуловимое, как запах незабудки… Поверишь, что оно есть. Что происходящее лишь начало его. Первое прикосновение…

Как знать, сколько длилась эта неимоверная радость молчаливого общения с чудом… Когда такое происходит, и время становится иным.

Но вот все стаяло, прошло…

Сергей громко задышал, широко распахнул глаза.

Роза, Венька и Додик-щепка как будто только этого и ждали.

— Потерял? — протягивая Сергею кинжал, сурово поинтересовалась Роза.

Не успел Сергей и звука вымолвить в защиту собственного разгильдяйства, как неумолимая Роза отработанным хмыком вобрала в себя все, что полагалось отдать носовому платку, а ее брат Венька уточнил:

— Это я нашел.

А Додик-щепка, кивая на Маленького Мука, потребовал разъяснений:

— В пиковой шапке за наших или за тех?

— Сам за себя, — обтирая текстолитовое лезвие о рукав пальто, нахмурился Сергей.

— А Витя обещал послезавтра провести нас на «Антошу Рыбкина», — громогласно объявил Додик.

Ничего, кроме невразумительного сопения, не смог противопоставить ему Сергей. А что тут скажешь?.. Старший брат троицы-погодков запросто может провести на «Антошу Рыбкина» хоть десяток таких шпендриков. Как ни крути, а этот Витя, по прозвищу Гешефт, вторую неделю помощником киномеханика в кинотеатре «Заря» работает. На парфюмерной фабрике у начальства на хорошем счету, а по вечерам еще и в бильярдной у Павелецкого вокзала подрабатывает. Хотя ему и шестнадцати не исполнилось… Гешефт, как никто, умеет красиво курить, пользуясь длинным мундштуком. Может достать все что угодно, вплоть до американского сульфидина. Никого не боится. И почти все взрослые, когда разговаривают с Витей, кажутся почему-то дураками.

— Вот скажи, эти головастые однолицые совсем одинаковые? — кивая на флигель с просевшей крышей, вновь напомнил о себе Додик.

— Я же тебе уже объясняла, — возмутилась Роза. — Они двойняшки.

— Не двойняшки, а близнецы, — поправил Розу Сергей.

— Значит, все-таки одинаковые? — упорно гнул свою линию Додик.

— А Витя говорит, что одинаковых даже двух банок тушенки не бывает.

Оспаривать высказывание Вити Сергей не решился.

— Ты видел, как они вчера по большому тополю скакали? — вплотную подступив к Сергею, доверительно замурлыкала Роза.