Николай Строковский - Тайгастрой [издание 1950 года]

— Вот и весны дождались! — сказала Фрося, щурясь от света.

В столовой Фрося сняла кожанку — подарок завкома ко дню окончания школы, вымыла руки и села к столу.

Она любила свою столовую и считала, что другой такой столовой на заводе нет.

— А при коммунизме будет еще лучше! — говорила она и при этом радостно улыбалась, давая понять, что она учится и знает разницу между социализмом и коммунизмом.

Просторная, светлая, с окнами во всю ширину стен, столовая доменного цеха считалась лучшей. На столиках лежали вышитые скатертки, на подоконниках и вдоль стен стояли в кадках цветы.

Ровно в четыре по местному времени репродуктор, подвешенный над дверью, пробудился. Вслед за треском раздалось мерное тиканье часов, затем прозвучали два долгих и один короткий сигнал, — и мужской низкий голос провозгласил:

— Внимание! Говорит Москва! Радиостанция имени Коминтерна!

Придя домой, Николай Журба прежде всего снял новые сапоги, в которых чувствовал себя стесненно, и с облегчением размял сдавленные пальцы. Потом в одних носках ушел в кабинет. Стоя у этажерки, он доставал папки, в которых хранил вырезки из газет и журналов, и обдумывал свое выступление на первомайском митинге. Отобрав нужное, сел за письменный стол составлять конспект. Он считал неуважением к собранию поучать людей тому, что они хорошо знали, или с видом изобретателя открывать давно открытые и хорошо всем известные истины. Поэтому, даже говоря об известных вещах, он стремился сказать что-либо новое, подыскать новые примеры, найти новый угол зрения, близкий и волнующий аудиторию.

В нынешнем первомайском докладе он решил обстоятельно рассказать о международном положении и в связи с этим остановиться на задачах пятилетнего плана, на задачах строительства.

Когда конспект был готов, Журба обдумал свое выступление от начала до конца и откинулся на спинку кресла.

В этот момент пришла Надя.

— Как агрегаты? — спросил он.

— В порядке.

— Ну, отдохни. До двенадцати часов еще есть время.

— А ты?

— Я только что набросал конспект выступления. Пожалуй, я прилягу на часок.

— Зашла я по дороге к Старцевым, — сказала немного спустя Надя.

— Ну, что там?

— Ванечка такой маленький... Смотрит и причмокивает губами... Так смешно...

Николай улыбнулся. Он знал, что Надя частенько заходила к Старцевым, а когда родился Ванечка, стала как бы членом их семьи.

Было в беспомощном этом, крохотном существе столько забавного, что Надя размягчалась после ежедневных забот и отдыхала у них душой.

— Вчера Матреша была в консультации. Знаешь, сколько Ванечка прибавил в весе?

— Ну?

— За неделю набрал двести пятьдесят граммов!

— Молодчина!

— Такой чудный мальчишка...

Надя заметила, что в последнее время стала испытывать особенную любовь к детям, хотя прежде, до замужества, ей казалось, была равнодушна к ним. О том, что и она могла бы стать матерью, Надя не думала. Она не представляла себя в роли Матреши, не знала, как бы чувствовала, если б вот такое крохотное существо, как Ванечка, лежало бы в чемодане у нее в комнате (Ребенок спал у Старцевых в чемодане, пока кроватку изготовляли в заводской мастерской, и с чемоданом у Нади срослось представление о маленьком человечке). Но что-то близкое мысли о с в о е м крохотном существе поселилось в сердце, и когда вот об этом близком думала она, кровь приливала к лицу... «Конечно, семейная жизнь без детей — это холостая жизнь. Нехорошая жизнь...» И Надя в глубине души осуждала себя и других, хотя понимала, что сейчас, в тяжелые месяцы стройки, ребенок был бы помехой.

Незаметно для себя они проболтали до двенадцати часов.

— Кстати, слышала, Надя, новость? Ваш Штрикер приехал!

— Освободили, значит?

— Освободили.

— Ну, не думала, что он так скоро отделается? Что ж это его досрочно освободили?

— Говорят, взялся за ум. Спроектировал что-то свое, — он работал над новыми нагревательными агрегатами. Ну, и оценили. Дали возможность вообще нормально работать.

— Так он у нас будет на площадке?

— Нет. Приехал по совсем другому делу... К бывшей жене... К Анне Петровне...

Надя повела плечом.

— Тяжелый случай... Ну, я пойду в клуб, посмотрю, как там готовятся к ужину, — я ведь член первомайской комиссии! — сказала она вставая.

В двенадцать часов дня приехал из краевого центра Черепанов с членами правительства. Рабочие, инженеры, служащие собрались на митинг. Он был краток. После митинга все выстроились. Подошли колонны студентов техникумов, жены рабочих, учащиеся трудшкол. Многотысячная демонстрация направилась со знаменами по городу.