Николай Строковский - Тайгастрой [издание 1957 года]

Золотистая, с такими же, как у дочери, голубыми кукольными глазами и пышными белокурыми волосами, тонкая, как подросток, она была привлекательна, и на нее нельзя было не обратить внимания.

Журба слегка поклонился.

— Уходите? — спросил Радузев, — Любушка, кстати... — Радузев засуетился. — Это заместитель Гребенникова, инженер Журба. Приехал на стройку. Будьте знакомы: моя жена.

Любушка вскинула свои необыкновенные глаза, сверкнула мелкими, словно зернышки риса, зубами и протянула руку.

— Очень приятно. Вы из Москвы?

— Не совсем...

— Давно приехали?

— Вчера.

— О, значит, еще не успели соскучиться!

— Разве здесь скучно? Простите, — обратился Журба к Радузеву, — я решил познакомиться с материалами акционеров сейчас, до встречи с товарищем Черепановым. Скажите, к кому мне обратиться в крайсовнархозе?

— Я напишу записочку. Одну минуту.

Пока он писал, Любушка села на стул, смело, по-мужски, положив ногу на ногу. Открылось колено, туго обтянутое черным чулком, сквозь который просвечивала розовая кожа. Заметив взгляд Журбы, Любушка натянула на колено край юбки, затем встала и отошла к окну.

— Вот, пожалуйста, комната 49, здесь записано, — и Радузев протянул клочок бумаги.

— Мама, а почему, когда мы шли, солнышко светило, а теперь не светит?

— А ты скажи, чтоб светило.

— Солнышко не умеет разговаривать!

— Занятная у вас дочурка, — сказал Журба молодой женщине. Люсенька уставилась на Журбу.

— Мама, у этого дяди вместо глаз синие ледяшки, почему?

— Ну, что ты, как не стыдно! — смутилась Люба.

— Наблюдательная женщина! — улыбнулся Журба.

Люба привлекла к себе дочурку.

— Чересчур наблюдательная. Утром, знаете, даю ей яблоко. Говорю, пойди, вымой под краном, вытри салфеткой и можешь съесть. Пошла. Я жду, жду. Наконец, является. От яблока уже кусочек откушен. Спрашиваю, вымыла? — «Вымыла». — «Чистенько?» — «Я его, мама, вымыла с мылом и почистила зубным порошком».

Все рассмеялись, даже проказница.

Журба пробыл еще несколько минут и вышел.

Кабинет первого секретаря крайкома Черепанова был обставлен тяжелой мебелью, пол застлан пушистым ковром. Сбоку, вдоль стеклянной стены, стоял длинный стол, на котором лежали образцы руд, угля, макеты доменного цеха; с обеих сторон стола высились кресла с кожаными спинками. На отдельном низком столике стояло четыре телефона, один — прямой связи с ЦК.

Черепанов знал Журбу по армии. Армейская близость — самая большая близость, в ней люди познаются, как в семье, — до мелочей.

Встретились по-военному, с соблюдением субординации. На Черепанове — зеленый френч с большими накладными карманами и широкое галифе; мягкие сапоги плотно обнимали крепкие ноги. Голову Черепанов брил, желая скрыть заплешину, но она предательски выделялась глянцевитостью среди сизых участков на висках и затылке.

Назначение Журбы секретарь крайкома одобрил, хотя понимал, что молодому инженеру-путейцу нелегко придется на строительстве металлургического комбината. Правда, имея такого начальника, как Гребенников, Журба мог быстрее расти, на это он, секретарь крайкома, и рассчитывал, когда ему сообщили о предполагаемом назначении в Сибирь его бывшего подчиненного.

— Очень хорошо, что снова пути наши сошлись, — сказал Черепанов, разглядывая сегодняшнего Журбу и сравнивая с тем, прежним. Голос у Черепанова был низкий, густой.

— Возмужал, стал солиднее. Как морально-политическое состояние? — Черепанов улыбнулся.

— Хорошее, товарищ Черепанов, — в тон ответил Журба.

Атлетически сложенный, лет сорока пяти, прочный, монументальный, хотя и израненный в боях с колчаковцами и белополяками, Черепанов производил впечатление человека большой силы.

— Как устроился? Молчишь? На птичьем положении значит? Ты когда приехал?

— Вчера.

Он нажал кнопку, находившуюся сбоку, под ящиком стола; когда явился молодой человек, одетый, как и секретарь крайкома, в военную форму, и даже похожий на него, сказал:

— Товарища Журбу, назначенного ВСНХ на должность заместителя начальника строительства, устройте, пожалуйста, в крайкомовской гостинице. Прикрепите его к крайкомовской столовой.

— Да мне не надо, товарищ Черепанов, я завтра-послезавтра уеду на площадку.

Но Черепанов продолжал:

— И выдайте ему, когда соберется в дорогу, продуктов.

Молодой человек вышел.

— Успел побывать в Гипромезе? Познакомился с людьми, с материалами? Твои планы?