Леонтий Раковский - Блудный бес

И Шендер Фикс пошел посмотреть, в чем дело.

— Нет, нет, не сюда! — остановила его Сора-Лея, увидев, что муж направляется к другому крыльцу. — Кто это вон тут спит? — указала Сора-Лея на коридор черного хода.

— А-а! — как бы разочарованно ответил Шендер Фикс и сконфуженно затеребил бороду, не зная, что сказать жене.

— Что же ты смотришь? Говори, что это такое? — подскочила к мужу Сора-Лея, предчувствуя недоброе. — Кто это?

— Это — сумасшедший Митрополит, — спокойно ответил Шендер Фикс.

— Су-умасшедший? — удивленно протянула Сора-Лея. — А зачем же он здесь? Что у нас больница для сумасшедших, что у нас вторая Вилейка? Я его сейчас же выгоню вон!

И Сора-Лея энергично направилась к спящему мальчику.

— Постой, ты сама — сумасшедшая! — испуганно остановил жену Шендер Фикс. — Что ты хочешь сделать? Ты знаешь, что мальчишку привел к нам этот, как его!.. — остановился старик, вспоминая название. — Этот судебный пристав и сказал, что мальчуган должен у нас жить — так присудил суд!

И Шендер Фикс, вынув из кармана документы, протянул их Соре-Лее, хотя она не умела читать. Тогда вдруг Сора-Лея шагнула в коридор и, нагнувшись над спящим мальчишкой, впилась в его лицо глазами. А затем выскочила на кухню к мужу и, тряся перед его носом кулаками, пронзительно закричала:

— У-у, Емарай Емаревич! У, кошерная свинья! Это твой сын! Он похож на тебя, как две капли воды! И Сора-Лея взялась за свою привычную работу: она плакала, сморкалась и ругалась.

Шендер Фикс не отвечал ни слова. Он только бегал от одного окна к другому, боязливо глядя, не идет ли кто-нибудь к ним.

А злосчастный Митрофан, несмотря на крики Соры-Леи, продолжал безмятежно спать.

Пока Сора-Лея припоминала мужу всю свою несчастную, а его распутную жизнь, пробило одиннадцать. Тогда Сора-Лея спохватилась: вытерла слезы, перестала клясть мужа и только продолжая по-прежнему неистово сморкаться, стала варить бобы к завтрашней продаже.

Потому Сора-Лея легла спать в этот раз очень поздно.

Но на утро она проснулась раньше обычного. Сора-Лея одевалась и прислушивалась, что делается в доме: спит ли мальчишка, или, может быть, к ее счастью, вдруг исчез куда-либо.

Этот полоумный мальчуган вчера не проснулся и остался спать на полу коридора так, как улегся сам. И теперь Соре-Лее было жалко, ни в чем неповинного ребенка.

Но все сострадание Соры-Леи к несчастному улетучилось вмиг, когда она одевшись, глянула на кухню. На полу, возле котла, в котором Сора-Лея сварила бобы, мирно спал, пустив слюни, мальчишка. Очевидно, изголодавшись, он встал среди ночи, нашел котел с вареными бобами и в один присест съел всю дневную торговлю Соры-Леи. Котел был пуст: только на дне его валялась бобовая шелуха.

Сора-Лея пришла в такую ярость, что если бы мальчишка лежал как-либо повыше, она непременно влепила бы ему затрещину или, хоть, в крайнем случае, выдрала бы его за уши.

Но Сора-Лея сдержалась и выместила свою злобу на муже. Она подскочила к постели, безмятежно — ничком — спавшего Шендера и стала колотить кулаками по его тщедушному телу, причитая:

— Ой, зарезал, ой — сумасшедший зарезал!

Разбуженный таким странным образом и, в то же время, испуганный Шендер Фикс вскочил с постели.

— Кого он зарезал? Кого он зарезал? — спросил Шендер Фикс, почесываясь, и глядя сонными глазами на жену.

— Посмотри там! — смогла только указать на дверь Сора-Лея.

Шендер Фикс выскочил в одном белье на кухню и осмотрелся: нигде ничего страшного не было. Наоборот, мальчишка проснулся и сидел возле котла румяный и веселый.

— Я не понимаю, что тут случилось? — вбежал назад в спальню Шендер Фикс.

— Старый дурак, старый о́гер! Ты прожил с девками все свои мозги и уже не можешь понять, что этот сумасшедший Митрополит сожрал все мои бобы! Сожрал столько, сколько съедают за день оба рынка вместе — Коровий и Конский!

Шендер Фикс больше из любопытства вернулся назад на кухню.

— Митрополит, это ты съел бобы? — спросил он.

— Я.

— Все съел?

— Не-е, — ответил мальчишка и, запустив руку за пазуху, достал оттуда вместе с невредимым вороньим яйцом и какой-то медной пуговицей горсть измятых вареных бобов.

Шендер Фикс при всей неприятности не мог не улыбнуться.

— Что же ты хочешь, чтобы человек жил не евши? — сказал он, возвращаясь в спальню. — Но от него надо все прятать, ведь он полоумный!