Леонтий Раковский - Блудный бес

Ни у кого в местечке не было стольких прозвищ, как у торговца со Стеклянной улицы, Шендера Фикса. Обычно мещане прозывали друг друга за какойлибо недостаток. Например, портного Исера Драпа все звали «локшен», потому что он, в самом деле, был худ и длинен, точно макароны. А булочника Тевеля, толстяка и коротышку, наоборот, прозывали фарфелем [1] Фарфель — крупа домашнего приготовления из муки и яиц. .

В наружности же торговца Шендера Фикса никто не нашел бы изъяна. Он не был ни хромым, ни косоглазым, не обладал ни заячьей губой, ни грыжей. Шендера Фикса все в местечке знали только как большого поклонника женской красоты. Оттого смолоду его звали — Шендер-Огонь. Потом, когда Шендер Фикс женился, но влечения своего не оставил, его начали звать иначе: Шендер-Паскудник. И, наконец, уже будучи отцом целого семейства, Шендер Фикс получил еще одно имя. Тетка Гита, известная в местечке своей добродетельной жизнью и трактиром распивочно и на вынос, однажды всердцах назвала Шендера Фикса, совсем по-иному: Емараем Емаревичем.

Случилось это в тот давнишний, памятный год, когда местечко остро переживало два чрезвычайных события: дело Дрейфуса и назначение нового акцизного надзирателя.

Все эти неожиданные местечковые треволнения были сущим пустяком по сравнению с ежедневной тревогой Соры-Леи, жены Шендера Фикса. Сора-Лея не могла быть ни секунды спокойной за своего распутного мужа.

Шендер Фикс тогда еще не разъезжал с товарами по деревням, а просто торговал на базаре рыбой. И Соре-Лее не нравилось это мужнино занятие. Она отлично знала, что ее мужа больше интересует свежесть какой-либо, ничего не стоящей, торговки, чем десятифунтовой щуки. И Сора-Лея не ошибалась: Шендер Фикс целый день только то и делал, что заигрывал с торговками да рассказывал анекдоты покупателям.

Это и было всегдашней причиной семейных ссор. И на такую ссору попала однажды в субботу тетка Гита, пришедшая навестить родственников. Шендер Фикс, в сюртуке и соломенной шляпе, сидел у окна. Он вполголоса напевал «Крутится, вертится шар голубой» и с грустью поглядывал на Стеклянную улицу, по которой праздной походкой проходили мещане, а главное — мещанки. Шендер Фикс ждал удобного случая, чтобы как-либо улизнуть от жены и не итти на прогулку вместе с ней. А Сора-Лея, которая только в субботу могла видеть своего мужа целый день дома, пользовалась этим и сводила с ним счеты за всю неделю.

И вот в эту минуту явилась расфранченная тетка Гита.

Тетка Гита была весьма представительной женщиной. Высокий рост, дородность, а главное — отвисшая, красная от родимого пятна, нижняя губа — делали ее лицо чрезвычайно внушительным. Тетка Гита знала это, а потому, едва переступила порог, как тотчас же взяла на себя роль третейского судьи. Она села посреди комнаты, поджала насколько могла свою непомерно толстую, фиолетовую губу и, сложив руки на необъятном животе, внимательно слушала излияния Соры-Леи.

— Посмотрите, ребецин, на этого паскудника! Посмотрите, пожалуйста, на этого гицеля! Как ему не хочется посидеть хоть один денечек дома со своей женой! — говорила раскрасневшаяся Сора-Лея, указывая тетке на мужа.

— А зачем, в самом деле, париться в этой каморке, когда теперь — слава богу — на дворе, как в дворянской бане? — ответила неожиданно тетка Гита, которой за неделю надоело сидеть в своем трактире. — Пойдемте все вместе на прогулку!

И она уже хотела было подняться со стула, но в это время к ней подскочила Сора-Лея и, тряся своей старой камлотовой юбкой, затараторила:

— В чем же я пойду, в чем скажите? В этих трантах, в этих лохмотьях? У меня же нет ни одной целой юбки!

И Сора-Лея обернулась, чтобы посмотреть, какое впечатление произвели на мужа ее слова.

Но Шендер Фикс попрежнему невозмутимо глядел в окно.

Тогда Сора-Лея подскочила к мужу, дернула его за рукав сюртука и, распустив перед ним свою дырявую юбку, точно флаг в табельный день, закричала:

— Что же ты не хочешь глядеть, паскудник? Смотри вот, на, смотри, любуйся! Чтобы ты любовался так своими похоронами, мошенник!

Шендер Фикс поднял вверх брови, но продолжал молчать.

— Ну, почему ж ты молчишь, а? Почему ты ничего не скажешь? Вот скоро я останусь совсем без юбки, так, может быть, ты и тогда будешь молчать? — не унималась Сора-Лея, подступая к мужу. И вдруг Шендер Фикс поднялся и, улыбаясь, спокойно сказал: