Яков Липкович - И нет этому конца

— Далеко машина? — спрашивает он.

— Нет, всего метров сто за поворотом, — отвечаю я, с трудом ворочая шеей, зажатой его пудовой чугунной рукой… Хотя, действительно, расстояние до «санитарки» не больше, щеки мои начинают гореть, как от неумелого вранья. Одно маленькое слово «всего», но в нем столько трусливой неправды, поспешной неискренности. Надо быть глухим, чтобы не расслышать все его гаденькие оттенки… и, дескать, не такая уж это беда, что порвались носилки… и, мол, машина недалеко… и дойти до нее — пара пустяков…

Но он или не замечает этого, или, что более вероятно, не придает значения какому-то словечку. Во всяком случае, по его ответу не скажешь, что оно его как-то задело. Даже наоборот…

— Поехали, доктора! — говорит он и первым, не дожидаясь нас, подается вперед. Покачнувшись от неожиданного толчка, сбиваясь с ноги, мы следуем за ним… Так мы делаем наши первые общие шаги…

Наверное, наша группа производит странное впечатление. Она весьма живописна. Огромный, почти в два метра ростом, полковник, совершающий короткие прыжки на одной ноге, и мелькающие где-то у него под мышками две маленькие головки в пилотках. Особенно проигрывает на этом фоне Яхин. Можно представить, как это все выглядит, если он даже мне по плечо.

Вскоре мы забываем, что на нас смотрят с проходящих машин. Теперь все наше внимание сосредоточено на его шагах и на оставшемся расстоянии…

Отсчитываем про себя: еще шаг… еще шаг… еще шаг…

Каждый пройденный метр достается ему ценой невероятных усилий… Но и мы скоро выбиваемся из сил. Иногда мне кажется, что еще шаг-другой, и я свалюсь у его ног. Яхину как будто немного легче. Просто моя шея — более удобная точка опоры, чем его, расположенная гораздо ниже…

Еще один шаг… Еще…

Порой я перестаю воспринимать нас троих по отдельности. Временами мне представляется, что мы какое-то одно, странное, вконец разладившееся существо. То пятиногое, то шестиногое. Последнее потому, что полковник постоянно меняет ногу. Вернее — положение ног. Проскачет немного на одной ноге, затем, когда устанет, переходит на ходьбу: здоровой ногой — на полную ступню, раненой — на носок. Сделает так несколько шагов и уже снова ищет спасения от боли в прыжках. При перемене положения он давит на мои плечи с такой силой, что я удивляюсь, как он еще не сломал мне шею.

Так же, как и я, молча несет свой крест Яхин. В общем, ему тоже достается.

Согнутые в три погибели, мы невольно смотрим не вперед, а себе под ноги. И в этом есть большой плюс. Здесь столько траншей и окопов, что запросто можно сковырнуться вниз. Но пока судьба милует нас. Мы их благополучно один за другим обходим.

Но расстояние до «санитарки» сокращается не так быстро, как хотелось бы полковнику. Он все время пытается или спрямить дорогу, или же прибавить ходу.

— Поднажать, медицина! — то и дело доносится сверху.

И «медицина» жмет. По шагу в минуту.

Чтобы как-то облегчить свою участь, прибегаю к самообману. Мысленно разбиваю видимое расстояние на несколько отрезков: вон до той сосны… затем до того бугра… затем до поворота… А там, от поворота до «санитарки», будут свои вехи…

Где-то сзади на высокой ноте замирают тормоза.

Вскоре до нашего слуха долетает топот бегущего человека и его голос:

— Товарищ гвардии полковник!

Подбегает. Старший лейтенант. На щеках румянец. Не то от быстрого бега, не то от природы такой.

— Кружков? — удивляется полковник.

— Так точно, Кружков, товарищ гвардии полковник!

— Как там у вас?

— Полный порядок! Жмем на Берлин!

— Ну, ну, жмите… — В голосе полковника явственно звучит зависть.

Старший лейтенант как-то странно опускает глаза.

— Товарищ гвардии полковник!

— Что, Кружков?

— Вас опять ранило?

— Да вот немного задело…

— Лейтенант, — обращается ко мне Кружков, — там не ваша «санитарка»?

— Наша.

— Товарищ гвардии полковник, разрешите, я подброшу вас до нее? — И он, не дожидаясь ответа, круто поворачивается на каблуках и подается к своей машине.

Что он собирается делать? Не будет же он останавливать движение на дороге, сотни машин, танков, самоходок, орудий, только для того, чтобы самому развернуться?

— Кружков!

Снова крутой поворот на каблуках.

— Слушаю, товарищ гвардии полковник!

— Отставить эту затею!

— Но почему, товарищ гвардии полковник? — Краска заливает все его лицо.

— Потому что даже ради своего бывшего командира полка не стоит задерживать движение на Берлин.