Яков Липкович - И нет этому конца

— Не видите — обеденный перерыв?

— Откуда же нам видно, через перегородку? — сказал старший лейтенант и властным голосом приказал: — Откройте. Пограничный наряд!

По ту сторону на какое-то время воцарилась тишина. Затем послышались осторожные шаги.

— Сейчас!

Окошечко слегка приоткрылось, и приемщик, убедившись, что его не обманывают, пошел открывать дверь.

— Проходите!

Старший лейтенант шагнул в узенький проход, образованный ящиками с пустыми винными и молочными бутылками. В подвале стоял полумрак.

— Вот сюда! — Приемщик провел Ревякина в свою конторку, освещенную большой настольной лампой без абажура. — Здесь посветлее.

Приемщик был не один. За столом сидел высокий широкоплечий мужчина с гладко выбритым лицом. Бросились в глаза глубокие складки у рта. «Он!» — подумал Ревякин.

Приятели приканчивали уже третью бутылку пива, закусывая вяленой рыбешкой.

«Внимание!» — мысленно сказал себе Ревякин.

И вот из-за ящиков показался задержанный, сопровождаемый Спиваковым.

Лицо у бритого вытянулось:

— Ты как здесь?

— Да вот в гости приехал!

— Стоп! — приказал обоим старший лейтенант. — Теперь спрашивать буду я. Спиваков, выйди-ка со своим приятелем погулять!

Те послушно скрылись в ящичном лабиринте.

— А вы останьтесь! — бросил Ревякин замешкавшемуся приемщику: немаловажно, как тот будет реагировать на ответы бритого. Небольшая дополнительная проверка.

— Чего он натворил? — спросил бритый.

— Ничего страшного: забыл дома документы, — ответил старший лейтенант. — Но мы люди недоверчивые, необходимо кое-что проверить.

— Я его плохо знаю.

— И все же мне хотелось бы получить от вас некоторые сведения о нем.

— Пожалуйста, — пожал плечами бритый.

— Где и когда вы с ним познакомились? — Ревякин сел на перевернутый ящик.

— В прошлом году на зимней рыбалке. Наши лунки рядом были.

— Где?

— На заливе… Чего-то он все-таки натворил! — опять усомнился бритый.

— Я сказал: ничего он не натворил. И часто вы виделись с ним на заливе?

— Да раза два-три…

— А точнее?

— Можно и точнее: два раза.

— Вы пригласили его сюда, на озера?

— Кажется, был такой разговор…

— И адрес дали?

— Не помню, может и дал.

— Только номер дома, а квартиру почему утаили?

— Да я и не думал, что он приедет. Думал, так, одна болтовня!

— Вы сами где работаете?

— В совхозе. Механиком.

— Документы у вас при себе?

— Да, пожалуйста.

Бритый вытащил из бокового кармана новенький паспорт в целлофане, подал старшему лейтенанту.

И вдруг Ревякин вспомнил: вчера в местной газете было напечатано сообщение о бойце, которого спустя тридцать пять лет нашла боевая награда. Фамилия та же.

— Скажите, это вас наградили орденом Отечественной войны?

— Его-его, вот обмываем! — подтвердил приемщик.

— Меня, — смутился бритый.

— Что ж, примите мои поздравления тоже, — сказал старший лейтенант.

— Может, составите компанию? — вдруг пригласил приемщик.

— Не могу, на службе. — Ревякин встал.

— Товарищ старший лейтенант, так и не скажете, что он натворил? — все еще допытывался бритый.

— Не скажу! — Ревякин натянул перчатки. — Потому что нечего сказать. Потому что все ясно. Извините за беспокойство!

Козырнув, он направился к выходу…

Выйдя из подвала, приказал Спивакову посадить задержанного на первый же поезд в Большеград, предупредил, что в следующий раз тот так легко за нарушение правил пограничного режима не отделается.

— Спасибо вам! — выпалил на прощание парень.

— На здоровье! — как всегда насмешливо ответил старший лейтенант. И тут же бросил Мореву: — Ну, поехали!

— Куда?

— На заставу!..

В маленькой столовой было всего четыре столика. Но больше и не надо: ели все в разное время, по мере того как возвращались из нарядов.

Проголодавшись в поездке, Морев влетел, когда ребята наворачивали уже второе. Он подошел к окошку раздаточной, взял полную тарелку рассольника и сел рядом с Глазковым, доедавшим свои макароны по-флотски. Ел тот неторопливо, даже с ленцой — видимо, приканчивал добавку. Письмо, которое Морев только что взял в дежурке, лежало в кармане брюк. Но он не торопился его вскрывать: все равно знал, что там накорябано. Да и не принято было читать письма во время еды — не дома.

На пороге выросла высокая и стройная фигура начальника заставы.

— Ну что, трудимся? — сказал он.

— Приходится, — подал голос Незаконченное Высшее.