Приближающихся немцев заметили наблюдавшие за дорогой двое партизан. Затрещали винтовочные выстрелы — условный сигнал тревоги. Немцы не ответили, а рассыпались цепью и продолжали двигаться вперед.
Один из партизан-наблюдателей побежал в лагерь, второй — к командиру отряда.
— Пока лагерь не будет переброшен на другую сторону реки, нужно задержать немцев, — приказал своим товарищам старший на заставе, он же первый номер при пулемете, — нам придется продержаться некоторое время. Не сомневайтесь, Силич уже спешит сюда.
Немцы продолжали приближаться.
Еще минута — и старший на заставе, рванув к себе рукоятку пулемета, нажал на спусковой крючок.
Раздались стоны, кто-то впереди упал. Немцы остановились. Вообще в лесу, среди деревьев и кустов, гитлеровцы утрачивали свой пыл.
Как бы то ни было, но партизанское «добро пожаловать» прижало их к земле. Они ответили огнем, разумеется, более частым, — стреляли из винтовок, автоматов, пулеметов, даже из минометов.
Еще дважды пытались они подняться, но пятеро партизан своим огнем каждый раз останавливали их. Один уже ранен в руку, его винтовка перешла к Адику, зарядившему два последних диска. Вдруг старший на заставе застонал, изо рта его хлынула кровь. Пулемет замолчал, и враги ринулись вперед, еще несколько шагов — и они достигнут окопа…
Молодой партизан Михаил Полещук отбросил в сторону винтовку и занял место товарища. Бешено застрочил партизанский пулемет.
Силич сидел со своими людьми в укрытии возле кладбища.
— Савицкий, — обратился он к сержанту, — как вы расставили бы людей, если бы руководили засадой?
Так уж у нас было заведено — вплоть до той минуты, когда показывался противник, все в засаде шло так, как если бы это были занятия по партизанской тактике.
Савицкий не успел ответить. Вдали прозвучали три выстрела — тревога.
— А что вы предприняли бы сейчас? — невозмутимо продолжал Силич.
— Выяснил бы обстановку.
— Скорее же! Отправляйтесь со своим отделением!
Партизаны заняли свои места. В эту минуту прибыл гонец с вестью, что немцы у заставы. Силич, бросив на ходу несколько слов командиру разведки Боровскому, отдал команду:
— Кратчайшей дорогой — к лагерю!
В лесу грохотала стрельба — застава вела неравный бой с врагом. Силич уверен в своих партизанах, но как долго смогут пятеро людей удерживать роту вооруженных до зубов гитлеровцев?..
Навстречу нам мчался второй связной. Еще издали он крикнул:
— Лагерь полностью перебрался!
Силич отер со лба крупные капли пота, разгладились тонкие морщины, только что покрывавшие его выдубленное ветром и солнцем лицо, — опасность, нависшая над лагерем, миновала.
С криком «ура» мы бросились на врага. Немцы, боясь отстать один от другого, собирались, словно овцы, в кучу, наши же, наоборот, рассыпались по лесу, и каждый, как притаившийся охотник, выжидал минуту, чтобы без промаха сразить показавшегося фашиста.
До вечера длился бой. Когда совсем стемнело, мы отошли в лагерь, а оставшиеся в живых немцы все еще блуждали по лесу, охотились друг за другом, принимая своих за партизан, вели беспорядочную стрельбу.
Начальник штаба допрашивал пленных.
— Вы знали, где находится наш лагерь, или случайно повернули сюда? — Вопрос задан низкорослому костлявому ефрейтору.
— Мы заметили на дороге просыпанное зерно и предположили, что оно нас прямиком приведет к хлебу. Когда вы на нас напали, мы поняли, что нас, словно кур, зерном заманили в ловушку, но уже было поздно…
Кругом рассмеялись. Никто не стал доказывать, что на самом деле это не так. И в деревнях все были убеждены, что мы нарочно рассыпали зерно, чтобы заманить немцев в лес.
С неделю мы жили в новом лагере. Стояла осень. В один из вечеров завыли холодные ветры, ночью ледок затянул лужи. Зима пришла неожиданно ранняя. Выпал снег, и наступили холода. Среди нас не многие имели теплую одежду, в шалашах жить стало невозможно, и мы перебрались в зимний лагерь, который хозяйственный взвод готовил для нас уже долгое время.
Леса… Леса…
Дремучие, густые Усакинские леса сливаются где-то там, за горизонтом, с другими лесными массивами Белоруссии.
До войны даже в самом Кличевском районе не все, вероятно, знали о существовании села Усакина. Зато, когда фашисты оккупировали Белоруссию, село Усакино и Усакинские леса стали знамениты не только в Могилевской области, но и далеко за ее пределами.
Читать дальше