Михаил Лисин - Пути и судьбы

— Непонятная ты какая-то девчушка. То смеешься без причины, то ни с того ни с сего задумаешься. Ну, хватит унывать. Не будь Золушкой, а будь Весёлушкой.

— Пусть уж ваша Марионелла веселится, а я не хочу! — сказала девчонка резко, почти грубо. — Я хочу уехать куда-нибудь очень-очень далеко и не вернуться. Пусть тут Марионелла красоту наводит. Вы бы только посмотрели на нее. Завилась, подбрила брови, выкрасила ногти.

Она говорила сердито, зло, но Иволгин этого не замечал. Он слушал и умиленно улыбался.

— Должно быть, ей все это очень идет, — сказал он. — Где-то я читал, что чем драгоценней камень, тем красивее должна быть к нему оправа.

— А как вы думаете, — спросила вдруг девчонка, — мне пойдет завивка?

Он глянул на ее длинные прямые волосы и сказал рассеянно:

— Не знаю, может быть.

Через неделю она явилась завитая. К ее детскому некрасивому лицу завивка совсем не шла, и все время, пока они прогуливались по мосту, Иволгин пилил ее за легкомыслие почти уже на правах родственника. Сначала она только посмеивалась да смотрела на него удивленными, широко отворенными глазами, но вдруг нахмурилась и вся как будто потемнела.

— Значит, вам не нравится? Вот Марионелле тоже не понравилось. Она мне запрещала завиваться, да я нарочно не послушалась. С какой стати будет мной командовать мачехина дочь?

— Она же твоя старшая сестра, — сказал Иволгин. — И у нее хороший вкус.

— Может, и хороший, да только не по мне. Она, например, велела мне косы отрастить, а это уже старо́. Их теперь не носят даже первоклашки.

— Почему же старо́? — вступился Иволгин. — Косы всегда были украшением девушки, и тебе, по-моему, они здорово пошли бы…

Лицо ее внезапно осветилось. Она доверчиво глянула ему в глаза.

— Скажите, а вам правда косы нравятся?

— Очень, — сказал Иволгин и вдруг добавил, усмехнувшись: — Когда я вижу девушку с косой, я готов в нее немедленно влюбиться.

Она не появлялась ровно год. Иволгин о ней не думал, он уже почти забыл о ней, потому что все это время думал о ее сестре — Марионелле.

И вот однажды в полночь в дверь редакции тихонько постучали. Посетителей в такой поздний час быть не могло, и Иволгин подумал, что ему просто померещилось. Но через несколько минут снаружи снова постучали.

— Ну, кто там? Входите! — сердито крикнул Иволгин. Но никто не отозвался.

Иволгин прикрыл газетой рукопись, осторожно выглянул сквозь щелку в приотворенной двери и вдруг увидел в темном коридоре блестящие глаза и белое крапинками платье. Какая-то высокая незнакомая девушка глядела на него не отрывая взгляда.

— Золушка! — вдруг вскрикнул Иволгин. — Да неужели это ты?

— Простите, что я так поздно, — подавив волнение, промолвила она.

— Да ты входи, входи… Глупо же стоять за дверью… — Он взял ее за руку и почти насильно втащил в комнату.

— Я давно уже пришла, да все не решалась постучаться, хотя и знала, что вы здесь…

— Вот уж это ты напрасно, — упрекнул Иволгин. — Я освободился, и мы бы с тобой мило побеседовали. Ну, ничего, садись вот за редакторский стол и рассказывай, где ты так долго пропадала.

Она не села. Она стояла и смотрела на него, слегка откинув голову.

И вдруг он увидел косы. Они были еще коротковаты, но толстые, тяжелые, и казалось, что от их тяжести голова девушки так стройно и красиво откинута назад. Косы очень шли ей, но что-то в душе Иволгина уже запротестовало против них. Он вспомнил свои неудачные попытки встретиться с Марионеллой, и все накопившиеся за год тревоги и сомнения вдруг обернулись тяжким раздражением.

— Глупая, нелепая девчонка! Уж не затем ли ты растила эту гриву, чтобы меня приворожить?

Она молча смотрела на него большими изумленными глазами и потеребливала кончик косы.

— И вообще, к чему все эти выдумки, вся эта ложь? — гневно продолжал Иволгин. — Ну кто, кто тебя просил?..

— Зачем вы так? Что я вам плохого сделала? — с трудом промолвила она. — Разве я виновата, что сестра Марионелла вас не любит? Она давно велела сказать вам обо всем, но я… я не могла… Простите…

Вдруг она резко повернулась, и в следующую минуту Иволгин услышал на лестнице торопливые отчаянные шаги. Он кинулся за ней. Но догнать ее было невозможно. Она бежала вдоль трамвайной линии, и косы ее куце и беспомощно болтались. Иволгин на ходу вскочил в трамвай и уже поравнялся было с ней, но как раз в это время из кинотеатра хлынул народ. Она исчезла в толпе. Соскочив с подножки, Иволгин бродил один по набережной. От Скобы к мосту, от моста опять к Скобе. Внезапно сделалось темно и сыро. То ли туман садился, то ли дождь заморосил. На потемневшей Волге перекликались пароходы. Было в этой полуночной перекличке что-то тревожное, напоминающее об отъездах и разлуках.