Иван Уксусов - Голодная степь

— Это мамаша! — И открыл дверь.

Гаянэ Валиевна поцеловала его в щеку.

— Здравствуй! Халида увидала тебя на дворе. Что случилось? Почему вернулся? Где Шакира бросил? Ждала тебя, ждала, сама явилась.

— Я только что приехал, утром зашел бы к вам. Шакира бросил в Голодной степи, но он там сыт, здоров и передает вам привет. Угрожает на днях написать.

— Через месяц?

— Раньше. Я заставлю.

— Ага, ага… — кивала, слушая, тетушка Гаянэ.

Она отказалась от предложенного Лилией Дементьевной чая, ссылаясь на поздний час. Никита вышел ее проводить. Вернувшись, он выкурил папиросу и лег спать.

Утром, катя в автобусе от Исаакиевской площади па Выборгскую сторону, он снова, теперь уже перед встречей с Николаем Дмитриевичем, обдумывал главное в предстоящей беседе. И побаивался, и успокаивал себя: прилетел не с пустыми руками, сделает несколько предложений.

А поднимаясь на третий этаж в цех внешнего монтажа, прозванный рабочими «скворечником», поутратил уже веру в благополучный исход разговора с начальником, который вполне мог взыскать с него за нарушение строгой цеховой инструкции, то есть за нарушение трудовой дисциплины. Он знал это и в Голодной степи и все-таки не колебался в своем решении. Реальную возможность помочь хлопкозаводу видел только в этом: сделает заводоуправлению «Русского дизеля» доклад, и оно примет важное решение.

Николай Дмитриевич сидел за столом, склонив к бумагам голову, посасывая незажженную, но все равно издающую вонь астматола трубку. Мало сказать, что Горбушин уважал и ценил его, он был почти влюблен в своего начальника. За остроумие, которым так нередко сверкала его речь, за справедливо-строгое и в то же время дружеское отношение к подчиненным, за знание всех существующих в мире марок дизелей, что ставило его в ряд с учеными, и, наконец, за то, что начальник писал историю «Русского дизеля», отдельные эпизоды ее иногда рассказывая молодым рабочим. Постепенно интерес людей к его рассказам возрастал, и кончилось тем, что председатель завкома Гавриловская попросила его сделать доклад в рабочем клубе и радовалась, что много собралось рабочих, — в просторном зале не хватило мест.

История «Русского дизеля» началась летним днем в последний год девятнадцатого столетия, когда талантливый немецкий инженер Рудольф Дизель приехал в Санкт-Петербург продать изобретенную им машину Людвигу Нобелю, хозяину завода, шведскому подданному, члену известного семейства шведских промышленников, один из которых, Альфред Нобель, инженер, изобретатель динамита, учредил на доходы от своего капитала международную Нобелевскую премию за открытия в области науки, за лучшее произведение изящной словесности и за выдающиеся усилия в деле борьбы за братство народов, упразднение или сокращение постоянных армий, а также за создание и упрочение конгрессов мира.

Далеко не совершенное изобретение приехал продать Нобелю Рудольф Дизель. Маленькую по габаритам, слабую но силе, судорожно чихающую керосином машину. Еще недавно о ней писали в газетах Европы и Америки, а иные журналисты, не зная меры в восхвалениях, утверждали: мировое машиностроение обогатилось блестящим трудом немецкого инженера Рудольфа Дизеля, изобретшего машину, которую ждет великое будущее.

Такая реклама оказалась поспешной. Машину Дизеля приобрели многие фирмы в разных странах, и через некоторое время все ее выбросили на мусорную свалку, всячески понося ее изобретателя как обманщика. Машина оказалась слабосильной, часто выходила из строя, а дорогого топлива, керосина, пожирала много. Тут газеты и переменили тон. Критикуя машину Дизеля, они утверждали, что техническую историю человечества делает пар, Рудольф Дизель произвел лишь неудачный эксперимент в новой области техники, и доверчивые покупатели поплатились за это своим карманом.

Проницательный и предприимчивый Нобель после всесторонних обсуждений со своими ведущими инженерами пригласил нравственно разбитого Дизеля в Петербург, уведомив его, что намерен навечно купить патент на его изобретение. Дизель дал на это согласие, и в 1899 году рабочие и служащие завода Нобеля увидели в своих цехах высокого статного мужчину в изящного покроя тройке, с темными, закрученными кольцом усами, с тростью в руке. Это был Рудольф Дизель. В эти дни он и продал навечно Нобелю патент на изобретенную им машину.

Затем четыре года русские конструкторы, инженеры-производственники, мастера и рабочие бились над керосиновым детищем Дизеля, силясь сделать машину мощной и долговечной; они решили заставить ее работать не на керосине, а на тяжелом жидком топливе — нефти. Топливо дешевое, по калорийности могучее, следовательно… Еще в те времена, на пороге нашего столетия, наиболее дальновидные инженеры утверждали, что машина в будущем сможет набрать мощь почти неограниченную.