Юрий Герасимов - Тропою таёжного охотника

— Отваливай! — скомандовал старик.

Гаврила Данилыч и Фока навалились на шесты, сдвинули плоты с места и медленно повели к реке. Через несколько минут передний сплоток вышел из залива в русло. Течение реки услужливо подхватило его. Подгребая веслами, охотники вывели плот на середину полноводной реки. На повороте Рогов и Симов помахали на прощанье шапками. С берега им ответили Степановна, Фока, Гаврила Данилыч и собравшиеся односельчане.

Быстрая Ингода, вспученная на середине бугром, стремительно уносила вниз весеннюю серо-желтую воду. По реке вместе с плотами плыли посеревшие льдины и черные коряжистые пни. Охотники проплывали мимо знакомых берегов. Миновали устье Смирняги. Ниже мощным потоком влилась Джила. Ее прозрачная вода косым клином шла до середины Ингоды. Здесь боковым течением плоты потеснило к левому берегу. За Джилой они медленно пошли вдоль высокого обрывистого берега. С этого плеса поминутно поднимались табунки хохлатой чернети и уносились вниз по реке.

Иногда воздух наполнялся свистом, напоминающим часто повторяющиеся слоги «тн-ти-ти…», и высоко в небе проносились табунки гоголей. Под нависшими кустами ивняка белели лутки. С приближением плота они исчезали под водой и выныривали далеко позади. Свечкой вверх взлетали кряковые утки с селезнями.

Плоты вынесло к широкому распадку у устья Ямной. Охотники завели плоты в заливчик и высадились.

Пока Прокоп Ильич перенес на берег необходимый скарб и перевел коня, Симов обошел курею с озером и вернулся с кряковым селезнем. Принимая трофей, старик поздравил товарища «с весенним полем» и посоветовал ему посидеть зорю на озере.

Захватив полсотни заряженных «тройкой» патронов, жестяные утиные профили и манок, Симов спустил в воду челн и поплыл через курею в дальний конец озера. Там он срезал три сухие метровые палки в три-четыре сантиметра толщиной. Сложив из них треугольник и связав концы бечевкой, он середину каждой палки слегка расщепил и в образовавшиеся щели вдвинул три профиля утки-гоголя. Этот треугольник плавал на веревочке с грузиком в двадцати метрах от сидьбы. Остальные десять профилей, изображавших уток-чернетей, шилохвостей и крякух, Симов укрепил на полуметровых палочках и воткнул на отмели в пяти-десяти метрах от берега. Затем он затащил в тростники челн, замаскировал его и, усевшись в нем поудобнее, стал ждать.

Легкие порывы ветерка рябили озерную гладь. Треугольник с гоголями парусил, поворачивался из стороны в сторону.

Неожиданно к шуршанию ветерка в тростниках присоединился шум крыльев, рассекающих воздух: селезень-гоголь с высоты спикировал вниз и, сделав круг, с шумом упал на плес шагах в семидесяти от охотника. С такого расстояния стрелять было нельзя, и Симов стал ждать, когда птица приблизится на верный выстрел — метров на тридцать.

Гоголь.

Белобокий гоголь настороженно осмотрелся по сторонам, затем крякнул по-особому, по-гоголиному, будто чихнул, на мгновенье окунул голову в воду, всплеснул крылышками воду и поплыл к жестяным профилям. Когда селезень приблизился на 30 метров, он встревоженно поднял голову, подозрительно рассматривая одним глазом странных птнц. В это время прогремел выстрел. Гоголь захлопал по воде крыльями и, перевернувшись кверху белым брюшком, затих.

Прошло минут пятнадцать, и над озером «прошваркал» крякаш. Симов ответил ему в манок радостным кряканьем. Селезень круто завернул назад, растопырил полукругом крылья и, вытянув вперед ярко-оранжевые лапы, снизился на плес против сидьбы. Осмотревшись, он, покрякивая, поплыл к берегу.

Рогов, не любивший охоту по птице, отправился с винтовкой в долину Ямной выслеживать медведя. По пути он встретил разбитый пень и развороченный муравейник. В косогоре ему попались перевернутые каменные глыбы и разной давности следы медведя. Поднявшись, Прокоп Ильич медленно шел вдоль лесной опушки. Весь вид его указывал на готовность к внезапной встрече с опасным зверем.

На опушке лесной чащи он увидел старый выворотень, укрылся за ним и стал ждать.

Весенний день угасал. Дали померкли. Из низин поднялась кисейная дымка. В вечерней тишине с озера доносились редкие выстрелы Симова. Затаившись, старик просидел вечер и, не дождавшись зверя, вернулся на стоянку.

Рассвет охотники встретили вместе, на увале. Снизу, из чащи, доносились подозрительный шорох и потрескивание сухих веток. Порой будто слышался тяжелый топот. Старик поглядывал на лейтенанта. Симов сжимал в руках винтовку, прислушивался, всматривался в темный лес. Просидели они до восхода. Солнце уже поднялось, а на поляну так никто и не вышел.