Евгений Воеводин - Похвали день вечером

— Вот как? Где же вы работали? Басов ответил:

— Под Лугой, в совхозе.

— Какие у вас были надои?

— Четыре тысячи. Четыре двести.

— Ого!

— Думал, больше смогу.

— Потом сможете. После службы.

Я не выдержал:

— Чего говорить об этом?

— Вы, значит, о будущем не думаете?

— Да так… — промямлил я.

Вдруг вскочил Костька.

— Незачем думать, товарищ подполковник. Мы должны охранять государственную границу и меньше думать о гражданке. Я так полагаю.

В комнате стало тихо. Костька, не отрываясь, смотрел на подполковника. Тот отвел глаза:

— Конечно, должны охранять. И хорошо охранять, товарищ Короткевич. Но разве при этом нельзя думать о будущем? Здесь вы пробудете полтора года, а впереди — вся жизнь.

Мне стало жалко Костьку: попал парень впросак из-за меня. Надо выручать. Я поднял руку: разрешите? Подполковник кивнул. У него все время было веселое лицо: видимо, ему нравилось, что мы так разговорились.

Я сказал, что Костька, то есть рядовой Короткевич, в чем-то здорово прав, мысли о гражданке только будут отвлекать в сторону. Теперь главное — служба и ее две заповеди. Подполковник удивленно поднял густые брови. Должно быть, не понял какие заповеди?

— Ну, наши, солдатские, — начал выкручиваться я, сообразив, что брякнул не то, но было уже поздно.

Подполковник снова спросил:

— Какие же заповеди?

Хочешь не хочешь, пришлось ответить:

— Так ведь знаете, наверное, как у нас говорят: «Все полезно, что в рот полезло» — это первая, вторая — «От сна еще никто не умирал».

Подполковник перестал улыбаться, а у Лени Басова глаза сделались страдальческими, и глядел он на меня так, как будто видел человека, зашедшего ненароком в клетку к тигру.

— Н-да, — сказал подполковник, — странный у вас, прямо скажем, юмор.

А мне легче было провалиться на месте. Вот брякнул, так брякнул! У меня всегда так: сначала скажу, потом подумаю. Жаль! Ведь как хорошо начался этот разговор, а теперь подполковник даже забыл поговорить с Головней и встал. Мы тоже вскочили. «Служить вам будет нелегко… Дорожите дружбой… Помните, что вы на границе…» — эти слова проходили мимо меня, потому что я стоял и знал, что продолжаю краснеть, как помидор. А ведь только что смеялся про себя, когда краснел Басов.

— Можете идти. Сержант Сырцов, останьтесь, пожалуйста.

О чем они говорили там, я не слышал, но мог голову дать на отсечение, что обо мне. Дескать, особенно приглядывайте за этим Соколовым. Разболтанный парень. Вероятно, я был прав в своих предположениях, потому что Сырцов с того дня начал придираться только ко мне одному.

Сейчас за комендантом и вторым офицером пошел один Эрих. Больно уж хлипкой была наша лодка — четверых ей трудно поднять. А я потащил канистры на склад — вовсе ни к чему торчать на глазах у начальства после этой истории. Конечно, комендант не забыл мой юмор за эти одиннадцать дней. Но зачем они все-таки приехали?

Их было даже не двое, а трое: третьим оказался сержант-радист, и через раскрытые двери склада я видел, как он сразу же вытянул антенну, поставил рацию на камень и начал что-то говорить. Эрих вытаскивал на берег лодку. А катер повернул и, переваливаясь с боку на бок, как утка, начал медленно уходить. Значит, гости останутся здесь надолго?

Я подождал, пока офицеры, а потом и сержант уйдут в дом, и окликнул Эриха:

— Слушай, чего они сюда приехали?

Эрих пожал плечами. Он не любил много говорить. Как-то я спросил у него, верно ли, что в эстонском языке четырнадцать падежей, и он сказал — пятнадцать.

— Тогда я знаю, почему ты такой неразговорчивый, — сказал я. — Боишься запутаться в падежах.

Конечно, откуда ему знать, зачем прибыло начальство? Но я-то уверен, что это неспроста. Добро бы у них удочки с собой были, тогда все ясно и понятно. А у них радист, хотя у нас свой радист — Головня, и своя рация.

А теперь ясно и понятно, что в первую очередь они пожалуют на прожектор. Я был спокоен, там у нас порядочек — не подкопаешься. Все эти дни Сырцов ходил за нами, как надзиратель, и душу выматывал — хорошо ли мы ухаживаем за техникой? А когда третьего дня я начал разбирать дизель-генератор, он стоял надо мной и спрашивал, как на экзамене, почему дизель-генератор положено ставить на техосмотр через каждые пятьдесят часов работы? Зачем промывать фильтры, регулировать клапаны, осматривать проводку? Нет, у нас с техникой все в ажуре, пусть проверяют.

Гости разместились в бане. Подполковник сказал, что незачем нарушать нашу привычную жизнь, а потом взял наш спиннинг и пошел вместе с майором ловить рыбу.