Геннадий Гончаренко - Годы испытаний. Книга 1. Честь

— Сережа, ты не знаешь этих лейтенантов? Ответа лейтенанта они не расслышали, но до них донесся веселый смех.

— Ах, черт! — сказал Жигуленко. — Как же это я промахнулся?

Перед глазами Жигуленко неотвязно стояли двое: Наташа и Рита (так звали эту темноволосую красавицу), он никак не мог решить, кто из них красивее, его влекло к обеим.

Лейтенанты возвращались домой взволнованные.

— Знаешь, Евгений, а ведь они похожи.

— Кто они?

— Наташа со своим отцом.

— Да ты, Саша, никак влюбился?… Все на небо смотришь.

В темных просторах чистого неба рассыпались золотисто-голубые искры звезд.

— Ищу свою звезду, — пошутил Миронов.

— Эх ты, поэт, не туда смотришь. Твоя звезда по земле ходит. Ты видел, какую Наташа тебе улыбку подарила? Не улыбка, а волшебная мечта! Погляди она так на меня, уж я не растерялся бы!

Канашов проводил молодых лейтенантов оценивающим взглядом. Вот и опять в полку появились два новых командира. В Миронове ему бросилась в глаза застенчивость, нерешительность. Трудно будет ему завоевать авторитет во взводе, многие из бойцов и сержантов старше его по возрасту. Но у него есть задор: он первым вызвался перевести немецкую статью, трудностей не боится. А вот Жигуленко — тот знает себе цену. Вид такой, что его, мол, ничем не удивишь, и выглядит молодцом: высокий, стройный, подтянутый, безупречная строевая выправка. Этот сразу понравился бы командиру дивизии. На днях должны прибыть в полк еще молодые лейтенанты — выпускники училищ.

Канашов подошел к окну. Робкая весна — только март, но на снегу уже голубеют лужицы. В открытую форточку врывается влажный ветер, пахнущий лежалым сеном и мокрой вишневой корой.

Через двор, к клубу, заботливо поддерживая жену, прошагал Аржанцев. Прошло еще несколько человек из полка. Большинство с женами. Канашов вспомнил: сегодня суббота, все торопятся в полковой клуб, на вечер самодеятельности. Можно и ему уйти пораньше домой. Но домой не тянуло: жена — чужой человек. У него вконец испортились с ней отношения. Собственно, это ощущение одиночества пришло к Канашову вскоре после того, как они расписались. Сейчас, правда, это тягостное чувство скрашивала дочь. Она приехала к нему на Новый год. Очень скоро и у нее начались ссоры с мачехой. А с тех пор как вселилась в их квартиру семья Аржанцева, жизнь стала совсем невозможной.

Накануне Нового года в полк прибыл командир роты старший лейтенант Аржанцев с тремя детьми и беременной женой. Хозяйственники не торопились с его квартирным устройством. Семью Аржанцева приютил старший лейтенант Верть. У него была одна комната, а детей двое и жена ждала еще ребенка, но они решили — надо помочь товарищу. Аржанцев спал в ротной канцелярии. Но вскоре, когда жена родила, Аржанцев с виноватым видом явился к Канашову.

— Семья моя не может больше жить у Вертя… — И рассказал о своем тяжелом квартирном положении.

Командир полка вызвал помощника по снабжению и, с трудом сдерживая гнев, выслушал его сбивчивое объяснение. Помощнику он дал выговор, но надо было срочно решить вопрос. И Канашов приказал Аржанцеву занять одну из трех комнат собственной квартиры. Жена Канашова, Валерия Кузьминична, пришла в негодование и обрушила на голову супруга весь запас крепких слов. Она обвиняла его в издевательском отношении к семье, грозила уйти навсегда и после бурного объяснения перестала с ним разговаривать Тягостное молчание воцарилось надолго.

А через несколько дней семейная буря разразилась уже по новому поводу. Жена узнала, что муж отдал «непрошеным квартирантам» лучшую комнату с окном на юг, ибо считает, что новорожденному ребенку необходимо сухое, светлое помещение.

Встретив в коридоре улыбающегося Аржанцева, Канашов, нарочито насупив брови, бросил шутливо:

— Выжил, значит, начальство из кабинета и рад-радешенек? Ну, как живет молодое поколение? Голосок у него папашин, звонкий. Не иначе как командиром будет.

Аржанцев застенчиво улыбнулся. Из-за двери высунулось встревоженное лицо жены Аржанцева.

— Вы уж извините, Михаил Алексеевич: разбудил вас наш крикун…

— Хороший будильник!.. С ним веселее!..

Канашов вспомнил, как сегодня на кухне его жена раздраженно выговаривала жене Аржанцева. Она жаловалась, что ее, хозяйку (она подчеркнула это высокомерным тоном), вытеснили из кухни чужие кастрюли и пеленки. И бросила грубо через плечо:

— Пора бы вам унять ваших детей! Они мне скоро на голову сядут.