Анатолий Соболев - Штормовой пеленг

Юрка, оставшись в кухне один, быстро — ложка за ложкой — черпал варенье и отправлял в рот. Славка вернулся в кухню и застал братишку за разбоем.

— Не налопался?

Юрка в ответ что-то промычал.

Славка взял братишку за плечи, развернул спиной к себе и поддал коленом. Выпроводив неслуха, он закрыл банку, но передумал, открыл и полез в нее ложкой.

— А са-ам! — обиженно протянул Юрка. Он торчал в дверях и завистливо смотрел на брата.

— Не вякай. — Славка отставил банку. — Принимайся за уборку. Объявляется большой аврал.

Но не успели они заняться уборкой квартиры, как раздался звонок в прихожей, и Юрка побежал открывать.

— Путь в морские волки начинается со швабры и помойного ведра! — изрек Мишка Петеньков, заметив ведро и тряпку. — Не робей, юнга.

Мишка был в яркой ковбойке, завязанной узлом на животе, и в умопомрачительных джинсах с наклейками. Широкий ремень с большой надраенной бляхой был усыпан блестящими заклепками, а на белобрысой голове чудом держалась лихо заломленная «мореходка». Только по этой «мореходке» да по якорю на бляхе и можно было предположить какое-то отношение его к морю. А так — не то мексиканец, не то испанец. Когда он делал шаг, колокольчики на джинсах звенели.

— Последний раз по-вольному прошвырнуться, — пояснил он, поняв недоуменный взгляд Славки.

В руках Мишка держал обувную коробку, из которой торчала антенна. В коробке был транзистор со сломанным футляром. Денег на новый футляр у Мишки не хватало, а коробки он выпрашивал в универмаге «Маяк», в отделе обуви.

Славка неласково смотрел на друга, ему не хотелось сейчас никого видеть.

— Что было, что было, Славка-а! — закатил глаза Петеньков. — Девятый вал! Двенадцать баллов!

— Плевать мне на двенадцать баллов! — оборвал его Славка.

— Вот я и говорю — плевать! — охотно согласился Мишка и тут же деловито доложил: — Трояк тебе вкатили. Из уважения к заслугам твоих предков. Это что — клубничное? Обожаю клубничное.

Петеньков, не дожидаясь приглашения, зачерпнул ложку варенья и отправил в рот, блаженно зажмурился.

— Много есть сладкого вредно, диабет наживешь, — не вытерпел Юрка. Он торчал в дверях и ревниво смотрел, как уничтожается варенье.

Славка усмехнулся н опять выдворил братишку из кухни.

— Давай занимайся уборкой. Сам-то хоть сдал? — спросил у Петенькова.

— Чуть волной не накрыло, — с трагической ноткой сообщил Мишка и, облизав, отложил ложку. — Капитан Щербань кинул спасательный круг. — Он восхищенно крутнул головой и воскликнул: — Вот классный кэп! Таких поискать! Спасенье надо обмочить. Бери гитару.

— Не пойду, — отказался Славка. У него хоть и отлегло на душе после сообщения Петенькова («трояк» не беда, главное — в море путь открыт), но встреча с отцом лежала тяжелым грузом на сердце, и идти веселиться ему не хотелось.

— Да ты что! — удивленно выкатил и без того большие голубые глаза Петеньков. — Морской закон! Экзамены столкнули, уходим в моря. И еще за то, что Щербань берет тебя к себе.

— Ври! — Славка замер, радостно пораженный.

— Просоленное слово морского волка! — торжественно поклялся Петеньков. — Сам слышал: после экзаменов Щербань просил Душу-Павлушу направить тебя к нему. Давай собирайся. Пойдем расстреляем время. Все мариманы покатили в бар «У ворот» балдеж устраивать. И нам велело там быть. А юнга пусть доведет палубу до блеска. Адмирал Нельсон тоже начинал с этого, — успокоил он Юрку, снисходительно похлопав его по плечу.

***

Из вишневой «Волги» Анна Сергеевна смотрела на освещенную фонарями улицу, на фасады старинных домов, на островерхие краснокирпичпые крыши с затейливыми башенками и шпилями. Она несколько лет жила в этом красивом зеленом городе, но все еще не могла привыкнуть к нему. Все в море да в море. А когда возвращается из рейса, на судового врача сваливается масса береговых дел: отчет о санитарном состоянии судна и качестве продуктов, о лечении экипажа в рейсе и помощи спасенным. Приходится заполнять десятки бумаг. Не успеешь опомниться — снова в море.

И так все годы, с той поры, как приехала она сюда после института, после гибели мужа.

Он был штурманом на траулере Севастопольской базы. Познакомились они в Москве на вечере танцев в мединституте, где она училась на первом курсе. Он ехал в отпуск в Горький, и школьный товарищ-студент затащил его к ним на вечер. Он так и не доехал до дома и весь отпуск, весь июнь, пока она сдавала экзамены, проторчал в Москве, каждый день встречая ее у дверей института.