Виктор Попов - Живая защита

Но ведь на ком-то должен отыграться!

Дементьев остро кольнул взглядом Тузенкова. Он!.. Недаром Осипов вызвал его, но еще не коснулся ни единым словом. Что толку объясняться с обреченным?

Теперь Андрею Петровичу ясна политика Осипова. Умница! Стареет, а голова работает четко. Если за крушение будет наказан заместитель начальника дороги — фигура второй величины, то разве сам начальник может рассчитывать на милость министерства? Нет, конечно. Рикошетом, а попадет. Любое попадание в стареющее тело опасно. Долго заживает. Да и не всегда. А если гром грянет на мелкокалиберную фигуру, на того же Тузенкова, то рикошет в худшем случае попадет в цель второй величины и у заряда не хватит силы достать до самого Осипова. Умница!

Любой рикошет Дементьев готов принять. Такое попадание его, полного энергии, из седла не вышибет. Значит, готовься, уважаемый Тузенков, да и, прямо говоря, не жаль тебя…

Коротко тренькнул телефон. Телефонистки — народ ушлый. Зачем длинным вызовом злить начальника дороги? Тренькнула — и жди. Если свободен — отзовется, если занят, то разбей аппарат упрямым звонком, а все одно трубку не подымет.

Осипов твердил управленцам — по пустякам не вызывать. И все-таки вызывают. По осторожному звонку догадался: так может включаться только опытная телефонистка междугородных переговоров, а не автоматическая станция. Кому потребовался? Министерству? Обкому?

— Да-а-а… — ответил Осипов.

По грубому голосу, будто сжимали ржавое железо, узнал начальника грузовой службы Кубякова. Известие было щекотливое, неприятное. Кончается июнь. С его последними днями уходит срок завершения планов месячного, квартального, полугодового. По всем показателям у дороги план, можно сказать, в кармане. Если бы еще справиться с погрузкой угля…

Болезнь старая. Со скрипом влезает измеритель в отчетные формы. Кубяков ждет разрешения начальника дороги. Иначе — труба.

Сегодня Южное отделение погрузило пятьсот тысяч тонн. Все вагоны доставила на другую станцию. Здесь их должны разгрузить, на обогатительной фабрике отбить ненужные примеси, уголь снова погрузить и только потом направить потребителям. Сколько времени уйдет на выгрузку да новую погрузку… Нельзя ли без этого? Вагоны постоят немного да и поедут куда нужно. Главное, поедут с той станции, где обычно уголь принаряжают, дают ему приличное качество. Три дня такой работы и можно быть спокойным за круглую стопроцентную цифру.

Кубяков ждет. В подходящее время за такой вопрос так взгрел бы его! Но сейчас… На дороге допущено крушение. Дело такое, что в бумажном вихре не спрячешь… За одно это на коллегии министерства трудно будет отчитаться. А если еще прибавить срыв плана погрузки важнейшего показателя — угля… Кубяков ждет. Он понимает, какой будет спрос с начальника дороги еще и за уголь.

Дементьев тоже понимает. По коротким вопросам Осипова, по количеству вагонов и объему груза. Уголь. И план. Ему понятна озабоченность, что захватила сейчас начальника дороги. И уже не стареющим львом, а могучей силой, способной осчастливить коллектив дороги, представлялся Осипов. Скажет «да» — и важнейший измеритель будет в отчете смирным. Глядишь, переходящее знамя дадут. Нет, не дадут. Крушение уже лишило дорогу знамени. Но многое остается. Например, деньги. Тогда все народонаселение дороги изволь получить благодарность за отличную работу и премию…

— Хватит. Нельзя! — твердо, но по-чужому сдавленно ответил Осипов.

И враз перед Дементьевым сменился человек. Вместо могущественного великана Дементьев увидел опущенные плечи усталого человека, угадал его желание дождаться темноты, закрыться ею, передохнуть, набраться сил. Неужели этот усталый человек сомнет его — Дементьева, как сейчас лишил премии тысячи людей?

Осипов положил трубку. Он еще был на погрузке угля. Представлял, как его «нельзя» передается из управления дороги на Южное отделение, оттуда — на станцию, от дежурного по станции — машинисту, составителю, сигналисту, чтобы тот поднял красный флажок остановки задуманного дела.

— Ну, что будем делать? — уже с угрожающим напором обратился Осипов к Дементьеву.

В голосе не было прежней размочаленности. Это бросило Дементьева в дрожь. «Переходит в атаку! Надо принять противоядие, загородиться щитом. Такова судьба…»

— Я предлагаю, товарищ начальник дорога, снять Тузенкова. Он допустил крушение, как руководитель работы. Он не обучил людей правилам безопасности, а вывел на линию. Не чувствует он ответственности настоящего командира. Надо поставить вопрос перед следственными органами. Не попадет ли он под статью…