Виктор Ревунов - Не одна во поле дороженька

Автор не изображает их встречу, а сообщает о ней читателю красивой фразой. Но внутренних мотивировок здесь недостаточно, хотя внешних — с избытком.

Ключевой сценой повести, уточняющей ее концепцию, становится эпизод в чайной. Задремавшему Павлу является Илья Посохин, и в их беседе раскрывается главная мысль автора: без любви, сострадания и терпения, без веры и преданности — нет человека. И все решает не развитие техники, «не атомы, а душа».

Повесть «Не одна во поле дороженька», несомненно, является серьезным подступом к большому эпическому полотну, каковым стал роман «Холмы России». Демократизм органический, внутренний как важнейшая черта ревуновского таланта, стремление к познанию глубин души народной помогли писателю создать этот роман, ставший делом всей жизни писателя. Первая часть его вышла в издательстве «Молодая гвардия» в 1968 году под названием «Угра». Целиком первая книга романа в двух частях — «Угра» и «Смятение» опубликована «Современником» в 1973 году. Там же выходят через 9 лет первая и вторая книги романа.

Через все рассказы и повести Виктора Ревунова проходит поэтический образ речки Угры, близкой, одухотворенной и всепонимающе, по-матерински щедрой для каждого, кто идет к ней с открытой душой, багряной от крови сынов, принявших первые бои на Смоленщине.

В самом начале романа «Холмы России», как в увертюре, сосредоточены главные мотивы и образы, здесь истоки душевных движений, развития характеров, отсюда вырастает его символика. Угра с ее берегами в розовых полях цветущей гречихи, с «нивами льняными в синеве», светлой радостью и надеждой «поблескивает в просторе России, неразлучная с нею в страждах ее».

Столь же богат, неисчерпаем в своем многоцветье, поэтичен образ родной жизни, она живет и дышит рядом с героями, как бы даже действует незримо, являясь подмогой, отрадой, утешением и защитой в бедах, бесконечно терпеливая и вечная в постоянном обновлении своем.

Прекрасное могущество Природы неотъемлемо от многоликого народа, вписанного в нее, слитого с ней, выросшего из нее. Воплощенное в самобытном, богатом, национальном языке, это единство раскрывается в неспешном, но глубоко историческом движении.

Вторая книга романа кончается взятием Ельни утром 6 сентября, начинается же действие романа в предвоенном сороковом. Всего-то чуть более года, но чувствуемого как часть великой истории, непрерывной, трудной, крутой. Отсюда и постоянные ретроспекции, определяющие конфликты и сюжетику романа. Смысл и необходимость ретроспективных глав и их персонажей различны, как и участие в решении главной задачи: показать народный подвиг как единственно возможную, естественную форму существования. Иногда «заходы» в прошлое громоздки, они утяжеляют повествование, усложняют наше понимание героев; действия иных персонажей, а особенно их речи, кажутся не всегда соответствующими логике характеров; порой мотивы их поведения неясны, запутаны. Да ведь и роман еще не закончен, и все развязки впереди. Рядом с прекрасным видим страшное, рядом с открытыми душами, высокими порывами — живут низкие, потаенные страстишки, двойственность, изломанность, ненасытная жажда богатства и власти. Рядом с ясным светом благородства — темные тайны, загадки снедаемых алчностью…

Главная опора земли, соль ее — Стремновы, Елагины, Родион Петрович, Новосельцев, Невидов, Стройков. Их судьба оказалась тесно сплетенной с жизнью врагов новой России братьев Ловягиных, их трактирщика Малахова, их бывшего раба Астафия Желавина — человека сложного, своеобразного «философа», чья жизнь стянута таким тугим узлом, что развязать его свыше сил человеческих — только разрубить. Мечты Ловягиных о бриллиантовом рае за рубежом заражают, словно злейший вирус, и оказываются столь же смертоносными. Их действия втягивают в свою орбиту самых разных людей. Но и Ловягины все-таки не могут избыть в себе тоску по родной, заповедной красоте земли русской, столько им отдавшей в былые годы.

Красота эта разлита в деревенском быте: можно перечитывать, как стихи, описание пятистенки, выбеленной печи, горницы, подсиненных занавесок и всякой утвари, обычной в крестьянской семье. Каждый обыденный предмет нехитрого уюта увиден писателем таким восхищенным взглядом не случайного тут человека и нарисован такими теплыми, яркими красками, что возникает особая радость: вот оно, истинное, чистота и опрятность, естественная красота во всем — от образа жизни, работы, походки — до мыслей и тончайших душевных движении.