Вера Фелисова - Все мои братья

Я очень любила мусс из манной крупы с подливой, а самым любимым блюдом моим был овсяный кисель с молоком. Дойдя в своих воспоминаниях до киселя, я ощутила его характерный вкус и невольно сглотнула слюну. «Ешь, ешь, — говорила, бывало, мама, потчуя меня киселем. — Всегда здоровенькая будешь, как курсанты».

Она с большим уважением относилась к курсантам училища, в котором работала много лет. Сначала мама была подсобницей в рабочей бригаде, восстанавливавшей военный городок. Позже, когда организовалось училище, она стала бригадиром уборщиц.

Мама знала, как скучают молодые люди, поступившие в училище, по родной семье, по близким людям. Курсанты были дорогими гостями в нашем доме, находили в нем радушный прием. И мы, дети, были своими людьми в училище. Грозный комендант его, Михаил Пантелеевич Григорьев, иногда разрешал нам посидеть в клубе или на спортплощадке во время очередного матча. Совсем маленькой девочкой я легко разыскивала свою маму в любом уголке большой территории училища. Каждое событие в его жизни было событием и для нас.

Вот в Новый Петергоф приехала большая группа крупных военачальников. Приехала в связи с образованием Первой школы пограничной охраны и войск ОГПУ (так вначале называлось училище). Это было в марте 1931 года…

Вот в школе большой праздник — перед Первым Мая ей торжественно вручается Красное знамя. Вручается на Дворцовой площади Нового Петергофа. Нам, ребятишкам, кажется, что в этой красивой церемонии мы далеко не второстепенные действующие лица. Между тем нас то и дело, причем довольно-таки строго, просят не шнырять перед четким курсантским строем…

Вот яркий солнечный день, торжественный день: школе присваивается имя К. Е. Ворошилова. У нас дома по этому поводу тоже праздник. Отец в который раз рассказывает, как он в годы гражданской войны служил в армии С. М. Буденного и «лично встречался с Климом» (так запросто называет он Климента Ефремовича Ворошилова)…

Лет через пять школа переименовывается в училище. Со всех концов страны едут а него лучшие пограничники, коммунисты, отличники боевой и политической подготовки. Незабываемая картина: на вокзале из поезда выходит очередная группа новичков. Суровые на вид парни с восхищением осматривают ажурный павильон вокзала. Потом они, подтянув ремни, поправив гимнастерки, берут чемоданы и идут к контрольно-пропускному пункту (это рядом — метров сто пятьдесят, не больше). Идут хорошо отработанной, пружинистой походкой кадровых военных, смуглолицые, стройные, рослые как на подбор. Сначала из-за зеленого забора училища, из-за аккуратно подстриженных акаций поглядывают новички на основательные, сложенные из красного кирпича корпуса. Проходят минуты, и вот ребята уже за чертой приземистого контрольно-пропускного пункта. Вот они пересекают огромный плац. Курсантские каблуки так утрамбовали и отшлифовали его, что он и вблизи кажется залитым асфальтом…

Военный городок училища располагал вместительными учебным и спальным корпусами, великолепным стадионом и манежем. Мне было особенно хорошо знакомо здание училищной столовой, куда я весной сорок первого года поступила работать официанткой. Бывало, войдешь в механизированную пекарню, а тебя так и обдаст горячим запахом свежего хлеба…

Даже придирчивые инспектора поражались чистоте и порядку в училище. Правда, тут не обходилось без женских рук. Жилые помещения держал под своим контролем женсовет. Конечно, зеленая сосновая веточка в простенькой вазочке, или букет подснежников, или белый шкафчик для питьевого бачка не были предусмотрены инструкциями. Но какой инспектор станет против такого нарушения установленного порядка возражать! Жены начальников и командиров учили курсантов гладить гимнастерки, стирать подворотнички и носовые платки, прививали молодым людям любовь к порядку, опрятность и аккуратность в быту.

Новички быстро осваивались в училище. Расписанный по минутам четкий ритм курсантской жизни был не в тягость бывалым бойцам. И учились они хорошо. Будущие политработники жадно тянулись к знаниям.

И все же мне, помнится, нравилось подтрунивать над молодыми курсантами. На волейбольной площадке я, бывало, задирала новеньких, называла их салагами, хотя эти «салаги» только что крутили «солнце» на турнике и без особого напряжения ласточкой перелетали через двойного «коня». Они прощали мне мой задиристый характер. А сама я старалась не пасовать в любой ситуации и не отставать в спорте от парней. Это стремление ставило меня на лыжи, вело к турнику, брусьям, беговым дорожкам. И не случайно меня постоянно включали в сборную училища по различным видам спорта.