Юрий Благов - Аншлаг [Рассказы о цирке]

Силой меня бог не обидел, ловкостью — тоже, и в команде греческого судна я по-любительски, конечно, но все же лидировал в боксе и кое-что соображал в борьбе. Однако выбрать одно увлечение из двух и совершенствоваться в чем-либо у меня не хватало времени — я ведь был матросом, да к тому же начинающим, на которого сваливается все.

И вот партнером моим стал этот самый неприметный боксер, пугливо озиравшийся по сторонам. Таким образом, чемпионат составился полностью, все профессионалы были разобраны, кроме дамы со свирепыми бровями. Она не встретила соперника ни среди женщин, ни среди мужчин.

Толпа бросилась покупать билеты, на ходу заключая пари. Кто делал ставки на профессионалов, кто — на любителей. Вскоре зрительный зал набит был до отказа.

А мы очутились на мучном складе, служившем для балагана кулисами. Здесь возле бумажных кулей и каких-то банок началась наша разминка. Но вот зазывала-немец, которого боксеры звали Круцем, вышел на манеж и вызвал первую пару.

Негр и рыжий запрыгали друг против друга. Каждый удар любителя вызывал бурную реакцию зала. Ярмарка, понятное дело, болела за своих.

В перерыве между встречами Круц подошел ко мне:

— Ты здешний?

— Нет, я из Риги.

— Это — Россия?

— Латвия.

— Угу, — буркнул Круц и почему-то объявил публике, что я из Финляндии.

Первое, что мне бросилось в глаза, когда я очутился на манеже, была доска с надписью: «Здесь каждый отвечает за себя». Из-за доски неприметно, как и на раусе, появился мой противник. Сейчас он казался еще более робким, и это придало мне уверенности. Со всем пылом своих девятнадцати лет я кинулся на него и нанес серию ударов, не получив в ответ пи единого! Мое преимущество было столь очевидным, что Круц буквально оттащил меня от противника. А тот, укрывая перчаткой лицо, казался совсем беспомощным.

В перерывах между раундами, я победоносно озирал явно симпатизирующих мне зрителей.

Публика всегда предпочитает молодость. И хотя я ничего особенного не совершил, одно то, что по-петушиному наскакивал на старика, вызывало одобрительные выкрики и дружные аплодисменты.

Но в четвертом раунде, в котором я намеревался нокаутировать профессионала, ноги мои вдруг со странной легкостью взлетели вверх, а голова откинулась назад так, будто ее оторвали.

Больше я ничего не помнил… Очнулся на складе, чувствуя спиной какие-то неровные доски.

Возле меня стоял огромный лысый старик, держа в руке примочку.

— Очнулся? Вот и хорошо, — зарокотал он густым басом и подозвал Круца.

Тот осведомился о моем состоянии.

— Я два дня ничего не ел.

— И все-таки вышел драться?

— Вы обещали премию…

— Угу, — снова буркнул Круц и через минуту появился с кружкой пива и грудой сосисок.

Когда я закончил трапезу, Круц сказал:

— Спешить тебе, я вижу, некуда. Поэтому, если хочешь, оставайся у нас. Пока будешь помогать Янеку, а там — посмотрим. — И он кивнул в сторону огромного старика.

Бывший боксер Янек кипятил за кулисами воду, подметал балаган и всячески обслуживал труппу. При его возрасте на большее рассчитывать не приходилось.

Я же быстро пошел на повышение. В следующем городе, куда перебрался наш балаган, я изображал «подсадку».

Дело в том, что желающих драться с профессионала-ми могло не найтись. В таких случаях их следовало организовать. Представьте, что после настойчивых зазываний Круца изъявляет согласие помериться силой, скажем, торговец булками. Пока он со своим лотком лезет на помост, рассыпая крендели и слойки, хохочущая ярмарка уже начинает симпатизировать ему. Интересно, как он будет драться? Надо посмотреть, ведь «свой» все-таки…

Или вдруг из толпы появляется трубочист, которого на раусе предварительно начинают отмывать. Поднимается хохот. А он как себя покажет? Примеру «штатных добровольцев» невольно следуют добровольцы настоящие.

Я довольно легко научился изображать этих персонажей, попутно совершенствуясь в боксе. А все же мой первый «робкий» партнер — к слову сказать, получавший у Круца самую высокую зарплату! — посоветовал мне заняться борьбой. Кроме добрых советов он дал мне записку к одному хозяину чемпионата, который колесил по Италии. Круц удерживать меня особенно не стал, и однажды я низко поклонился своим коллегам, приложился к ручке дамы-боксера и двинулся дальше.

В Италию.

Дело, в которое я попал там, было поставлено на широкую ногу. Ярмарка существует не круглый год, и здесь из нее выжимали все, что только можно. Мы боролись по тридцать раз в день! К ночи я ощупью добирался до постели. Встречался и с профессионалами, и с любителями, побеждал, а если надо — оказывался побежденным, словом — полностью вошел в курс. Однако за этот адский труд мне отсчитали гроши. На мой робкий протест хозяин ответил: