Юрий Благов - Аншлаг [Рассказы о цирке]

Задача дрессировщика — создать иллюзию, будто животное действует соответственно своим мыслям, и этого Безанов добивается в первую очередь.

Но наступает момент, когда поднимать медведя становится тяжело. Медведи растут, тяжелеют, характер у них портится, тогда надо сдавать всю труппу в зоопарк и набирать новую.

А с ними Лене надо начинать все сначала, а это значит вставать, когда улицы еще пустынны, и разгадывать, глядя на прохожих, кто есть кто.

Безанов не ждет, когда ему доставят пополнение на дом. Он летит за молодняком в любой конец страны сам, а иногда его жена. Среди семейных реликвий хранится записка начальника одного аэропорта: «Пропустить в кабину гр-ку Безанову с тремя грудными медвежатами».

Оно и понятно, ведь малышей то и дело надо подкармливать из соски. На любом уровне.

А потом в цирковом гостиничном номере Безановы метров пять отгораживают металлической сеткой и поселяют туда медвежат. Дрессировщики вешают для них трапецию, кладут много разных игрушек и начинают наблюдать.

Трапецию — она деревянная — гималайцы непременно сгрызут, игрушки — растерзают, но Леня успевает за это время определить степень ловкости и сообразительности каждого из них, а также темперамент.

Первые уроки особенно трудны. Медвежата, в отличие от котят, когти прятать не умеют, и Леня с женой месяцами ходят исполосованными вдоль и поперек.

Когда молодняку исполняется по семь или по восемь месяцев, они покидают клетку и следуют на репетицию. Для начала сидят прикованными к стене, а затем — один за одним — проходят выучку на манеже.

На посторонний взгляд — все медвежата одинаковы, но Безанов их быстро отличает и каждому дает имя.

В последнем пополнении больше других ему понравился медвежонок, которого он назвал Бумкой.

Бумка уморительно кувыркался на трапеции, смешно стаскивал с нее других медвежат и выделывал немыслимые фортели с игрушками. Дрессировщик решил, что по трюкам это будет лидер в его новой труппе. Но однажды, придя в цирк — а медведи только первое время живут в гостинице, — он увидел, что Бумка, свернувшись в клубочек, странно вздрагивает.

На попытку его погладить Бумка ответил неистовым ревом. Циркового ветеринара он тяпнул за палец и после этого еще сильнее завопил.

С медведями вообще очень трудно: если хищник кошачьей породы готовится к нападению, он предварительно и шипит, и усами пошевеливает, так что дрессировщик успевает подготовиться.

А медведь мимики вовсе лишен, и поди знай, что выкинет через минуту.

В конце концов подняли Бумку, а у него левая задняя нога еле волочится. Рентген показал, что берцовая кость у медвежонка словно бы пилой перепилена. Напоролся ли он на что-нибудь или служитель наподдал (хотя не хотелось Безанову в это верить) — непонятно.

Питомцы Безанова принялись резво осваивать разные трюки: один палку задними ногами вертит, другой на бочке катается, третий осваивает прыжки на батуте. А подававший надежды Бумка, не успев ничего начать, оказался на вынужденном простое.

Можно было бы, конечно, вернуть его зоопарку, но что-то удерживало Безанова: он подолгу просиживал возле больного. Дрессировщик находил в этом медвежонке врожденный артистизм, редкую пластичность, обаяние даже. Он помнил о грации Бумки, когда тот был здоров, о позах, которые совершенно неожиданно принимал, о его остром взгляде, не злом, а скорее ироничном…

Медвежонок в гипсе — не самое веселое зрелище. А однажды ночью Бумка свой гипс сорвал, и стало вовсе невесело.

Но когда, поправившись, встал без видимых усилий на задние лапы, то так заковылял, что Безановы не смогли удержаться от смеха.

Обычно дрессировщик придумывает трюк, а затем показывает его животному, но Бумка сам подсказал, на что способен. Гималайцев не надо приучать ходить на задних лапах, как, скажем, собак. Медведи и в лесу то и дело передвигаются вертикально, хотя никто их там не заставляет этого делать.

Если раньше юмор в безановском номере ограничивался приставанием к Безанову медвежат, клянчивших кусочек сахару, то теперь дрессировщик пошел дальше. Ведь медведи издавна считались способными комиками, изображая, как «бабы воду носят» или как «муж после получки домой идет»…

И постепенно выстроился номер, в котором Бумка стал четвероногим клоуном.

Под торжественный марш выходят на манеж лохматые гусары в высоченных шапках с султанами наверху, все как один обутые в кеды. Впереди шествует Безанов, стараясь среди партнеров не особенно выделяться: он облачен во все черное с белым треугольником на груди, так что вид вполне «гималайский». Маршируя, он правой рукой приветствует зрителей, и партнеры повторяют его жест. Они тоже тянут правую переднюю, кто — выше, кто — ниже, у кого она замерла, у кого покачивается, но зато все чеканят шаг, не сбиваясь с ритма. И тут к ним с опозданием присоединяется Бумка, как бы пародируя это великолепие забавной хромотой. А вместо гусарской шапки на него залихватски нахлобучена цивильная соломенная шляпа.