Борис Рощин - Открытая дверь

— Трепло! — громко и отчетливо раздалось со скамьи заливщиков.

Наш экскурсовод на секунду запнулся, но тут же взял себя в руки и, отодвигаясь от бригады заливщиков, продолжал, переходя на более общую тему:

— В цеху широко развернуто социалистическое соревнование в честь выборов в местные Советы. Бригаде стерженщиц этого цеха присвоено высокое звание бригады коммунистического труда.

— А заливщикам почему звания не присваиваете? — прогудел со скамьи все тот же отчетливо-насмешливый голос.

— Браку надо меньше гнать, — огрызнулся предзавкома, — и пить меньше. Особенно тебе, Африкантов.

И тут я увидел наконец будущего соседа своего Степу Африкантова. Со скамьи заливщиков поднялась приземистая, почти квадратная фигура и простонала, сдергивая с головы войлочный колпак:

— Братцы, это я-то пью! Это мы-то брак гоним!

Заливщики недовольно забормотали что-то, зашевелились.

— А ты видал меня на работе пьяным?! — заревел вдруг Степа, распаляясь и нимало не смущаясь нашим присутствием. — Десятый год обещаете в цехе газводу установить, а пьем вон ту теплую бурду! Сырые стержни на формовку даете, а брак нам навешиваете!

Степа говорил, обращаясь скорее к нам, экскурсантам, нежели к председателю завкома. Лицо его в цеховом полумраке было серым и ничем не примечательным: нос картошкой, бугристые бесцветные брови, широкий губастый рот.

— Это что: формовочная земля называется? — продолжал громыхать заливщик. — Так из нее же вода капает! Такая земля кипит в опоках, а брак опять же на нас валите.

— Товарищи, прошу пройти сюда, — проговорил предзавкома, поворачиваясь к заливщикам спиной и демонстративно не отвечая на упреки Степы.

— Николай Николаевич, — обратился к нашему экскурсоводу Петр, — а где же поточная формовочная линия, о которой вы упоминали?

— Вот она.

— Но она же не работает?!

— Да, сейчас она на профилактическом ремонте.

— Разве заливка и формовка могут проходить одновременно? — не унимался Петр. — Насколько мне известно, такого не должно быть.

— Вы правы, — согласился предзавкома, — но вот их, — он кивнул на суетящихся возле столов женщин, — силой приходится из цеха выгонять. Горят, так сказать, энтузиазмом дать стране больше продукции. И заработать людям хочется побольше.

— Тут заработаешь! — фыркнула вдруг молодая грудастая бабенка и, отбросив в сторону трамбовку, повернулась к нам, уперлась черными от земли руками в бока. — Сколько раз и в завком обращались, и к директору: обеспечьте опоками! Так нет, как с гусей вода!

— Правильно Настя говорит, — дружно загалдели женщины, прекращая работу. — Не успеешь утром опок нахватать, потом жди заливку и выколотку. Попробовал бы сам, Николай Николаевич, поформовать, когда тебе под задницу чугуна горячего нальют.

— Я свое отформовал не хуже вас, — озлился Николай Николаевич. — Опоками цех обеспечен полностью. Вот у тебя, Настя, сколько сковородок норма?

— Девяносто штук.

— А ты сколько заформовала?

— Сто двадцать.

— Вот видишь: и все тебе мало! Ты, между прочим, на час раньше утром пришла и уйдешь на час позже, а у нас по закону семичасовой рабочий день. Он у нас в цеху опоками обеспечен. А жадность твою обеспечивать опоками никто не собирается.

— Жадность мою? — растерянно переспросила формовщица Настя и сморщилась. — Бабоньки, да что он такое говорит, паразит, перед людьми чужими меня позорит. А ты посчитал, сколько у меня после заливки в брак пойдет? Вон Степка Африкантов правильно говорит…

Неизвестно, сколько бы еще продолжалось препирательство Николая Николаевича с формовщицами, если бы не вагранщик. Ему то ли надоело наше мельтешение возле вагранки, то ли решил он потешить себя и заливщиков, но колупнул что-то ломом в боку печи и завопил:

— Берегись!

И в тот же миг цех озарило пламя. Из вагранки по массивному лотку выкатилась ослепительно белая струя и ударилась о землю, взрываясь тысячами искр. Спасаясь от огненного дождя, экскурсанты шарахнулись в сторону, сбивая опоки и перепрыгивая через них. Шум, гам, проклятия, хохот заполнили цех.

— Максименко, ты мне эти шуточки брось! — погрозил предзавкома вагранщику кулаком, но сам, как показалось мне, был доволен неожиданным поворотом событий, которые помогли ему отвязаться от горластых формовщиц.

Едва экскурсанты пришли в себя от огненного душа и, нервно отряхиваясь и пересмеиваясь, вновь сбились в кучку, как раздалось три коротких гнусавых гудка и крик вагранщика: