Иосиф Келлер - Суровые дни

— Значит, будете вывозить? — переспросила Варвара.

— Будем! — Прохор стукнул кулаком по столу.

— Ну, а ты, отец, понимаешь, что завод вывозить надо? — поинтересовался Сергей.

Прохор посмотрел на него и ответил не сразу:

— Тут, — Прохор показал на голову, — понимаю… А тут… — он приложил ладонь к груди, — все переворачивается.

Пообедали молча и быстро. Когда Варвара убрала со стола и унесла посуду, Сергей снова вернулся к своему плану.

— Скажи, что ты болен, и собери завком завтра здесь, у себя…

— Ох, Сергей, мудруешь ты…

— Это надо, отец!

— Надо… надо… Все надо! А человек-то один…

Сергей подошел к отцу и положил ему на плечо свою исхудавшую, легкую после болезни руку.

В управлении Ростислав Леонидович Таганцев обратил внимание — опять несколько столов пустует. Не было на обычном месте и секретаря Юлия Генриховича Шульца. На вопрос Таганцева, где он, один из служащих ответил: болен. Пройдя в кабинет, Таганцев хотел раздеться, но зазвонил телефон. Таганцев взял трубку.

— Слушаю…

— Доброго утра. Звонил вам домой… Варвара Лаврентьевна сказала, вы уже ушли… — заикаясь, говорил Викентий Львович.

Чем он так взволнован?

— Что стряслось, Викентий Львович?

— Товарищи будут эвакуировать завод…

— Что?

— Есть решение обкома…

— Как же вы, главный инженер, думаете поступить?

— Как? Очень просто… Заболел! Еще вчера… — Викентий Львович хрюкнул. — Советую, Ростислав Леонидович, поступить так же… Желаю здоровья!

Таганцев посмотрел на чертежи. Если вывезут оборудование, опытную модель не сделаешь — и все, над чем он трудился, останется на бумаге. Будет спокойненько лежать. А в это время за границей сделают что-либо подобное. Там ведь тоже не дураки. Умеют шевелить мозгами. И теперь, когда можно утереть им нос, неожиданный сюрприз.

Вывезут оборудование!

Так вот почему пустуют столы в конторе. Болезнь Викентия Львовича оказалась весьма заразительной. Последовать их примеру? Подобно страусу спрятать голову под крыло?

Нет! Надо придумать что-то иное. Сейчас же позвонить к Викентию Львовичу.

Надо бороться.

Телефонистка долго не отвечала. Ростислав Леонидович нетерпеливо стучал по рычажку и дул в трубку. Наконец его соединили с квартирой главного инженера, но там к телефону не подошли.

— Болен! А что же делать мне?

Служебная карьера Таганцева сложилась бы куда успешнее, если бы не характер, портивший его взаимоотношения с начальством. Он не улыбался любезно, если человек не нравился; не говорил приятное, замалчивая плохое; не соглашался с сильными мира сего, когда они пороли заведомую чушь.

После того как Таганцев отказался переехать в Петербург в одно из ведомственных учреждений, а остался на заводе, за ним утвердилась репутация оригинала. Но нельзя было не считаться с авторитетом Ростислава Леонидовича как талантливого и крупного инженера, и ему снисходительно прощали «тяжелый нрав», но пользовались любым поводом, чтобы отомстить за его непреклонность.

Верный своему характеру, Ростислав Леонидович и тут решил не прибегать к дипломатии.

Викентий Львович струсил, сгущает краски. Это, верно, пока еще слухи. Много их каждый день, один другого нелепее, разносят по городу. Одна мадам Соловова чего стоит! Может, никто и не собирается вывозить оборудование.

Таганцев пошел в канцелярию. Там ответили, что приказ об эвакуации пока не получен.

— Почему пока? — недовольно спросил Таганцев.

— Говорят, из Москвы уже звонили… по этому поводу.

Ростислав Леонидович вернулся в кабинет. Он все еще был в шубе. Но только хотел ее снять, внезапная мысль заставила его остановиться. Как же раньше не подумал? Сложнее отменить уже подписанное распоряжение; а раз его нет, то еще есть возможность доказать красным властям, что такой приказ не нужен. Даже вреден. Скорей в город! Должны, черт побери, посчитаться с мнением инженера Таганцева. Кто лучше знает завод? Он или они?

Служащие удивленно посмотрели на Таганцева, когда, не закрыв за собой дверь кабинета, в распахнутой шубе, он стремительно прошел через контору, не сказав, как обычно, куда пошел и когда вернется.

Всю дорогу от завода до пылаевского дома члены завкома спорили между собой. Одни поддерживали конторщика Сенцова, другие были на стороне Никиты Черноусова, третьи пытались найти золотую середину.

Явилось столько народу, что Варваре пришлось, пока все раздевались, принести сверху стулья.