Аркадий Недялков - В сантиметре от смерти

Уже садясь в машину, он сказал;

— Илларионыч, как дождь перестанет, спускайтесь вниз, в ущелье, — там теплее, и, пожалуй, можно кое-что отловить. А я на обратном пути проеду туда нижней дорогой. Ну, ни хвоста вам ни чешуи…

Он махнул рукой, развернулся и резко тронул с места.

К полудню стало подсыхать. Солнце, правда, не появлялось, но лучи его пробивали неплотную пелену облаков, заметно потеплело.

— Что ж. двинем в ущелье, — предложил Илларионыч. — Ты как думаешь, Курбан-Нияз?

— Правильно Костя сказал, — подтвердил проводник. — Там теплее. Может, эфы уже вышли — они ведь раньше других выходят.

Так и порешили. Собрали имущество и к вечеру поехали вниз, поближе к кишлаку. Там, примерно в двух километрах от селения, разбили лагерь.

Утром возобновили поиски. Но, кроме двух безобидных желтопузиков, что поймал Илларионыч, да ужа, принесенного Курбан-Ниязом, за весь день ничего не нашли.

— Уж поистине — ни хвоста, ни чешуи, — мрачно пошутил Илларионыч. — Вот ведь не повезет, так не повезет. И небо опять хмурится…

Алексей понимал, конечно, что он здесь ни при чем, и все-таки переживал так, как будто он принес экспедиции неудачу.

Следующее утро встретило охотников еще более неприветливо. Со стороны равнины медленно двигалась на них чудовищная темно-серая туча. Она шла упорно и неотразимо, закрывая собой весь небосвод. С пологого холма, откуда охотники собирались отправиться за змеями, было хорошо видно, как угрожающе клубятся ее края. Время от времени тучу прорезали извилистые вспышки молний. Глухо доносились дальние удары грома. Даль, прикрытую тучей, затягивало завесой дождя.

— Ну, друзья, — сказал Курбан-Нияз, — гроза пройдет, и установится хорошая погода. Сегодня на охоту не пойдем. Пошли в палатку.

Желая полюбоваться редким зрелищем, Илларионыч и Алексей отказались уйти в палатку и остались возле машины.

Туча надвигалась на кишлак. Стало темно, как поздним вечером. Яркая молния осветила замершую в ожидании грозы землю. Грянул оглушительный раскат грома, и хлынул дождь. Илларионыч и Алексей едва успели вскочить в кабину «москвича».

Трудно назвать дождем сплошной поток воды, обрушившийся на землю. Струи воды стегали тугими бичами. Крыша автомобиля звенела под их ударами, стекла кабины мгновенно покрылись сплошной пеленой, сбегающей вниз воды. Ослепленные молниями и оглушенные пушечными раскатами грома, сидели охотники в кабине, глядя на стекла и представляя себе, что делается снаружи. Так прошло несколько минут. Внезапно мелодичный звук дождевых струй сменился резкими сухими щелчками. Казалось, кто-то сыплет на машину мелкие камни.

— Алеша, — тревожно сказал Илларионыч. — Беда. Град пошел. Побьет крышу и стекла. Нужно что-то делать!

— Давай накроем стекла и крышу спальными мешками!

Они выскочили из машины, быстро развернули спальные мешки и разложили их на верхних частях, автомобиля. Вовремя! Град посыпался чаще. Градины размером побольше крупного гороха больно били по голове и плечам, секли лицо, но машина была теперь укрыта.

Град продолжался недолго. Теперь с неба сыпались только крупные капли дождя. Земля была устлана сплошным слоем градин, которые быстро таяли.

Речка, бурлившая грязной водой, больше походившей на жидкую глину, почему-то начала иссякать. Ее русло совершенно обнажилось, и только небольшие ручейки, соединявшие лужи, напоминали о том, что здесь недавно протекал бурный поток.

Охотники заметили, что обитатели кишлака встревожились. Кишлак зашевелился, как огромный муравейник. Послышались голоса испуганных женщин, плач детей, мычание и блеяние животных. Женщины, схватив детей и пожитки, бежали вверх по склону ущелья на вершину холма. Мужчины гнали туда же домашних животных. Все это происходило в страшной спешке. Люди бегали вверх и вниз, падая и пачкаясь в грязи, но ни на минуту не прекращая своих странных занятий.

— Эй, Ларивонч! Леша! — закричал выскочивший из палатки Курбан-Нияз. — Спасайте машину! Уносите все наверх! Сель будет!

Сель! Одно это короткое слово вызвало у Илларионыча невероятный взрыв энергии.

— Заводи мотор! Выводи машину из ущелья на вершину холма! — крикнул он Алексею и кинулся в палатку выносить вещи.

Сбросив с лобового стекла мокрый спальный мешок, наспех побросав в машину снаряжение, Алексей быстро завел мотор, развернул «москвича» и повел его к подъему на склон холма.

Баллоны «москвича», предназначенные для хорошей дороги, не имели шипов, которыми они могли бы цепляться за мокрую землю. Пока дорога шла под уклон, машина скользила по мокрой траве, буксовала, но все же продвигалась вперед. Когда же в конце сая нужно было преодолеть совсем небольшой подъем, «москвич» стал. Его задние колеса с визгом крутились по мокрой траве, корпус дрожал мелкой дрожью, мотор выл на больших оборотах, но машина не продвигалась вперед ни на сантиметр. Алексей сдал назад, попробовал взобраться на подъем с разгона, но получилось еще хуже. Машина как скатилась, так и осталась стоять еще ниже, еще ближе к берегу речки. Алексей прибавил газ. Колеса завертелись еще быстрее, отбрасывая назад целые снопы грязи, закапываясь в мокрую землю, а машина осталась на месте. Илларионыч и Курбан-Нияз продолжали носить на вершину холма вещи из палатки и помочь пока не могли.