Леонид Степанов - Бранденбургские ворота

— Привет, Валечка! Почему ты сегодня такая официальная?

— Он сейчас подойдет, — добавила Валечка и умолкла.

«Что — уже?.. Сработал механизм системы Кыртикова?»

— Это Бугров на проводе? — раздался в трубке бас Балоболичева.

— Бугров. Доброе утро!

— Есть решение об окончании вашей загранкомандировки. Вам надлежит прибыть в Москву в трехдневный срок.

— Почему такая срочность?

— Козлов уже выехал вам на смену. Готовьтесь сдать дела.

— Хорошо.

«Ну, вот и все! — подумал Андрей, кладя телефонную трубку на рычаг. — И никаких мучительных дилемм».

Но это чувство сменилось другим — острой болью от незаслуженной обиды.

Он вышел в сад, полный утренней свежести. Еще недавно этот клочок земли давал Андрею огромную, не познанную прежде радость. Человек городской, он впервые мог наблюдать и поражаться одному из величайших чудес природы: как из крохотного, казалось, безжизненного семени появляется большой сочный плод, который в тысячу раз больше его самого. Какая сила совершает это колоссальное и чудесное строительство?

Из-за бурных событий последних недель Бугров не мог заниматься грядками, даже не подходил к ним. К счастью, дважды за это время выпадал обильный дождь. Очнувшись теперь от болезненного оцепенения, Андрей заметил, что на грядках разрослись мясистые сорняки и нахально захватили большую часть расчищенной земли.

Это так возмутило Андрея, что приглушило на время душевные терзания. Он кинулся в подвал дома, тут же вернулся с остро заточенной тяпкой и с яростью набросился на сорняки, срубая их противные зелено-бурые головы, выдирая длинные, толстые, жаднососущие корни:

— Вот вам, паразиты! Вот вам, сволочи! Не сажают вас, не сеют, а вы все прете? Чуть прогляди, дай вам волю — заглушите все полезное и необходимое! Вот вам! И еще! И еще!..

Все яростнее рубит Андрей Бугров, сын конармейца Ивана Бугрова, стальной, остро заточенной тяпкой. Кажется ему, что это и не сорняки вовсе, а извечные враги честных людей — его, Бугрова, заклятые враги!

К садовой калитке подъехал на велосипеде почтальон и привычно сунул в щель железного ящика пачку утренних газет. Андрей пошел к ящику взять газеты. Надо быстренько просмотреть их, может быть, сделать небольшую информашку, а после передачи попросить стенографистку часика через полтора соединить его с редакцией еще раз — нужно продиктовать репортаж о синеблузых дружинниках…

И вдруг самого словно тяпкой по голове: ничего не надо делать! Ты уже не корреспондент!

Прощай, Берлин, Вернер, мемориал за Бранденбургскими воротами… И ты, Линда, прощай! Зря ты думаешь, что я все могу…

Но самое необходимое все-таки нужно сделать за эти оставшиеся полтора дня. Прежде всего позвонить Кондрату Паленых — предупредить о своем внезапном отъезде.

Дома советника нет: телефон молчит. Позвонил на работу. Знакомый дежурный сообщил, что Паленых срочно вылетел в Москву.

— Когда?

— Час назад машина отошла на аэродром.

«Наверняка звонил мне! А я, кретин, воевал в саду с сорняками! Зачем его вызвали? Может быть… Нет! Он ни в чем не виноват. Напротив, его должны выслушать и поддержать!»

У дверей раздался звонок. Кто бы так некстати? Накинув пиджак, Бугров пошел отворить. Перед ним стоял Мельхиор Шульце. На вытянутых руках он держал короб, доверху наполненный спелыми отборными абрикосами. По атласной щеке сбегала прозрачная младенческая слеза.

— Гутен мо-орген! — сладко пропел «кляйнгертнер», и слеза, оборвавшись, упала на порог. — Позвольте, господин Бугров, угостить вас абрикосами первого сбора.

— Спасибо! — растерянно сказал Бугров. — Сколько я должен за это?

— Что вы! Что вы! — по-детски обиделся Мельхиор, выпятив малиновые губки. — Это я вам делаю презент. Gratis [108] Бесплатно, даром (лат.) . .

— Спасибо, — сказал Андрей, принимая короб. — Постараюсь при случае отблагодарить вас.

— Кушайте на здоровье!

Мельхиор вытер чистой тряпочкой влажный след на щеке, приподнял порыжелую шляпу и с достоинством удалился.

«Как бы я порадовался этому раньше! — с горечью подумал Бугрову. — Что ни говори, а победа. Победа нашей, советской морали. Я выполнил завет маршала Жукова насчет покорения сердца немецкого филистера. Но теперь мне не до абрикосов… А насчет того, что «отблагодарю при случае» — пустые слова, соврал. Не будет у меня такого случая…»

Линда стояла на углу возле своего дома, освещенная золотистым утренним солнцем — стройная, красивая, нарядная. Где только достала такое хорошее платье? А шляпка? Нет, шляпка, пожалуй, слишком уж авантажная.