Людмила Уварова - Истории от первого лица

— Вот что я тебе посоветую: давай приходи к нам, на завод.

Сам привел меня в инструментальный цех, сам отрекомендовал мастеру, видать, давнему приятелю:

— Гляди, друг, вот эта самая девчушка у нас со старухой вроде за дочку…

Я стала учеником токаря, а жить устроилась в общежитии завода, но по выходным дням аккуратно навещала своих стариков. Они и в самом деле стали для меня самыми что ни на есть родными.

Поначалу они звали меня к себе.

— Я бы тебе посоветовал поселиться у нас, — говорил дядя Вася. — Мы тебя пропишем, все чин чинарем проведем, будет у тебя, стало быть, своя площадь, а как помрем со старухой, останешься хозяйкой в доме, владычь да царствуй…

Но я не согласилась царствовать. Конечно, слов нет, жить в семье было бы куда лучше, чем в общежитии, однако, хорошенько обо всем подумав, я наотрез отказалась. Было боязно, вдруг старики и вправду подумают, что я жду, пока они умрут, чтобы завладеть их площадью, и потом, я знала, все эти годы они неустанно продолжали ждать сына.

Он так и не вернулся с фронта. На все запросы дяди Васи ответ был один, одинаковый: «Пропал без вести».

И они утешали друг друга:

— Пропал без вести намного лучше, чем если бы написали: погиб. Как ни говори — есть надежда, — утверждал дядя Вася.

И тетя Леля соглашалась с ним.

— Конечно! Какое сравнение…

И приводила в пример множество случаев, известных ей, когда солдаты, считавшиеся пропавшими без вести, в конце концов возвращались домой. И он тоже вспоминал подобные случаи, и они все уговаривали один другого, а по ночам неотступно думали о сыне, притворяясь, что крепко спят…

Мне исполнилось девятнадцать лет, на заводе я считалась неплохим токарем-инструментальщиком.

Дядя Вася был скуповат на похвалы, боялся избаловать меня, а тетя Леля открыто гордилась мной, особенно тогда, когда я поступила на заочное отделение станкостроительного института, и подробно рассказывала соседкам о том, как много заданий дают в институте и как это трудно в наше время — учиться и работать, она бы на моем месте нипочем бы не справилась.

Жизнь моя в общем-то текла размеренно, все было рассчитано — окончу институт, стану работать на заводе сменным инженером, когда-нибудь, может, и комнату дадут в заводском доме, который строился в том же районе, неподалеку от «Красного пролетария», но, как оно часто бывает, вмешался случай, разом изменивший все мои планы.

Случай звали Артемом, мы вместе работали на заводе, он собрался ехать на целину в Кустанай, и я, поменяв свою фамилию на его, решилась ехать вместе с ним.

Морозным февральским утром дядя Вася с тетей Лелей провожали нас.

Они стояли рядышком возле вагона, улыбались мне, дядя Вася не уставал давать всевозможные советы по устройству семейного быта, и я слушала его, но сердце мое сжималось от боли.

Почему так получается, что, вырастая, мы неизбежно стремимся покинуть самых своих близких? Выходит, что в ответ на любовь мы отвечаем неблагодарностью? И забываем в конце концов о тех, кого нельзя забывать? А потом, впоследствии, спустя годы и нам самим предстоит неотвратимый этот удел: расставаться с теми, кого мы любили…

Мысли мои прервал Артем. Он сказал:

— Пять минут осталось…

Я вскочила на подножку и, обернувшись, все смотрела назад, туда, где остались мои старики, и они смотрели на меня, улыбаясь чересчур радостно и безмятежно, совсем как и я.

…Спустя три с половиной года я приехала в отпуск, в Москву.

Много воды утекло с тех пор: дяди Васи уже не было в живых, и домик на Пятницкой сломали, а тетя Леля переехала в заводской дом, в однокомнатную квартиру.

Прямо с вокзала я отправилась к ней.

Поначалу мне показалось, моя «Тетя Чайпить» нисколько не изменилась, те же пухлые в ямочках щеки, та же сияющая улыбка, и только вглядевшись, увидела: волосы ее стали совершенно седые, и кожа на лице сморщилась, и глаза потускнели.

Мы сидели с ней в крохотной кухоньке, облицованной белым кафелем, знакомые голубые чашки стояли на столе, электрический самовар, мой подарок, заменивший тот, старый, исходил паром.

Я сказала:

— А вы вроде все та же, тетя Чайпить, все та же, прежняя…

— Нет, — ответила она. — Ты меня, пожалуйста, не утешай, и сама знаю, здорово постарела.

Потом оглядела меня:

— А вот ты выросла, как хочешь, выросла! Я на тебя теперь гляжу снизу вверх.

— Как на начальство, — ответила я.

Она засмеялась.

— Ну, нет, я на свое начальство отродясь так не смотрела, потому как начальство у меня было одно — дядя Вася.