Александр Граевский - Наука капитана Черноока [Рассказы]

На минуту в землянке воцарилось молчание. Прервал его шофер, с которого как-то разом слетел весь гонор. Он заметно сгорбился и уже тихо, даже заискивающе попытался вывернуться:

— На лошади, может?.. Сподручней все же, трясти не будет…

— Идите, готовьте машину, — властно прервал его Скрипка. — Поставьте ее у большой палатки, да так, чтобы потом не разворачиваться лишний раз.

— Слушаюсь, — сипло пробормотал шофер.

Выйдя из землянки, он снова приосанился и, яростно, с вывертами матерясь, направился было к машине, замаскированной под деревом. Но, не дойдя до нее, вдруг остановился, круто повернул и побежал разыскивать знакомого оружейника.

Минут через пять шофер появился вновь, таща на плече два щитка от станкового пулемета. На голове у него была нахлобучена каска. Зло скалясь, он начал сооружать бронированную спинку у своего сиденья, норовя сделать так, чтобы отверстия одного щитка не совпадали с отверстиями другого.

Между тем Вострецов и Ерофеич подъезжали к опушке. Вострецов по-прежнему лежал на спине, только глаза уже не закрывал, взгляд их стал более осмысленным. Изредка он чуть-чуть шевелил пальцами раненой руки или осторожно поглаживал их здоровой рукой. Ерофеич брел впереди и, время от времени оборачиваясь, все пытался завязать разговор. Но раненый не отвечал ему. Он жил в каком-то другом мире, где больше всего хотелось прислушиваться к самому себе, к тому, что происходит в подбитом теле. И только почуяв, как запахло въедливым махорочным дымком, Вострецов слабо окликнул ездового:

— Закурить бы…

Ерофеич сразу же остановил лошадь и бодро ответил:

— Эт-та можна!

А когда Вострецов осторожно затянулся первый раз, ездовой задал ему вопрос, без которого не обходилась ни одна солдатская беседа:

— Ты откуда сам-то, браток?

И выслушав ответ, утвердительно кивнул:

— Уральский, значит. Сусед выходишь, я сибирский сам-то…

За следующим поворотом навстречу им вышел Тихон Иванович и громко крикнул:

— Стой!

В полном одиночестве Ерофеич подвел лошадь к машине. Саперы с одинаково побледневшими лицами (довел их Тихон Иванович своим инструктажем!) осторожно перенесли Вострецова на носилки, а потом фельдшер укрепил носилки в машине.

Вышел из-за дерева шофер, юркнул в кабину. Рядом с ним уселась Мария — рыжеватая редкозубая девчонка в кубанке. Увидев, как шофер норовит покрепче прижать спиной пулеметные щитки, она оскалилась, по-кошачьи фыркнула и что есть силы хрястнула разболтанной дверцей.

Тихон Иванович в отдалении махнул рукой:

— Поехали!

Леня Береснев знал, что хороший хирург из него не получится. Он, собственно, и не собирался быть хирургом. Война заставила… Но зачем же так бестактно напоминать о его неталантливости? Ох уж эта Вера Алексеевна! Въедливая баба. И зачем она каждый вечер закручивает кудряшки? Зачем это ей, седой уж совсем? Вера Алексеевна сидит перед Леней, через столик, как всегда, подчеркнуто вытянувшись. Голос у нее ровный, серый. В такт словам она изредка похлопывает по столику ладонью.

— Выбор пал на вас, Леня, не потому что вы хороший хирург. Повторяю, вы, наверное, никогда не будете хорошим хирургом. Но вы — одинокий молодой человек. У остальных врачей — семьи…

Вера Алексеевна примолкла. Что-то необычное заметил в ней в этот момент Леня. Ага! Она вроде бы покраснела!

— Вы вправе если не спросить, то подумать, почему я сама не берусь за это опасное — да, опасное — дело. — Вера Алексеевна уже оправилась от смущения, и голос ее звучит по-прежнему монотонно. — Я обдумала этот вопрос. Может получиться, что у меня не хватит силы. Просто физической силы. Мне, возможно, придется эту мину расшатывать или еще что-нибудь подобное. А это — ненужный риск. Не надо забывать, что взрыв грозит смертью прежде всего раненому.

За глаза Леня зовет Веру Алексеевну самой отважной девушкой в дивизии. Умудрилось же начальство — наградили старушку тремя медалями «За отвагу». Но мысль о том, что она может чего-нибудь испугаться, — нет, такая мысль Лене не приходила в голову. Она и вправду храбрая. Только храбрость у нее тоже какая-то невеселая, как и все ее поступки и слова.

— Ассистировать я вам не буду, это ни к чему. — Узкая сухая ладонь прихлопнула эту фразу. — Чем меньше людей, тем меньше риска. Операционной сестрой будет Ольга. Прежде чем вызвать ее, мне хотелось бы спросить вас…

Вера Алексеевна внимательно смотрела на Леню.

— Да чего там, — махнул рукой Леня. — Раз надо…