Николай Олейник - Жилюки

Не раз в эти сутки Павлу вспоминался Стецик той — военной — поры, молодой, сильный, не измотанный боями и лишениями, советовавший и ему сидеть и не рыпаться. Сколько тогда в нем было гонора, самоуверенности!.. «И так вот… — подумал Павел. — Свои же сцепили на горле пальцы и бросили, будто падаль, в болото…»

Воспоминание было не из приятных, и Павел воспользовался случаем отмахнуться от него.

— Что, попал? — насмешливо спросил он, услышав, как Чарнецкий провалился ногой в болотную жижу.

— Пошел ты… — буркнул Юзек.

— А куда? — чуть не расхохотался Павел. — Может, на хутор, обсушиться? — Недавнее напряжение, казалось, переросло в нем в какую-то непонятную беззаботность, он вдруг стал равнодушным ко всему — и к Чарнецкому, и к Мирославе, которая, наверное, убивается по нем, и даже к собственной судьбе.

Почему он здесь, на этой вот стуже, на этом дожде? Ради кого или чего? Человек он или зверь, «дичак», как назвал его когда-то львовский профессор? Если человек, то почему прячется, избегает себе подобных, почему не выйдет, не встанет и не скажет: вот я, люди, такой-разэтакий, делайте со мной что хотите, а без вас я не могу. Если же зверь, нелюдь, то и дорога одна — в пущу, а там уже — как выйдет, до первого «ястребка», первого выстрела. «Интересно: буду ли защищаться, если придется?..»

— Я представитель и требую к себе надлежащего отношения, — заявил Чарнецкий.

— Потише, пан Юзек, тут даже кони умеют слушать. Вы будете иметь возможность убедиться в этом…

— Вы вытащили меня из города, вы обещали укрытие. Где оно? Почему мы стоим под дождем? У нас кони.

— Вот-вот, кони. Может, совершим нападение на Глушу или Копань? Этакий маленький кавалерийский налет… Напугаем Советы и назад, в теплые схроны. Они ведь приготовлены для нас, правда? А коней — в конюшню…

— Что за тон? — возмутился Чарнецкий. — Руководство рассчитывает на вашу поддержку, а вы шута из себя строите…

— Кто как может, пан Чарнецкий, так и действует. На этом весь мир стоит. Давайте лучше подумаем, как нам быть на самом деле. Никакого схрона у меня нет. Надежда была на этот вот, — кивнул на кусты. — Что вы предлагаете? Я жду ваших распоряжений.

— Надо искать укрытие.

— Где?

— Вы лучше знаете, вы здешний.

Павел помнил те землянки, где когда-то базировались, но не хотел показывать их Чарнецкому, держал для себя, про черный день.

— Допустим, мы найдем такое местечко, — сказал после недолгого молчания. — Однако что мы там будем трескать? Запасов нам никто не приготовил, а одним божьим духом не выживем до пришествия ваших спасителей.

— Где можно раздобыть пищу? — спросил Юзек.

— Ну, в магазине, в лавке… Где еще? Были бы в Копани — зашли бы в ресторацию.

— Пся крев! — ругнулся Чарнецкий. — А здесь, на хуторах?

— А где гарантия, что не нарвемся на «ястребков»?

— Они в каждой хате?

— Да, пан…

— Оставьте это свое глупое «пан»! — прервал Чарнецкий.

— Но ведь вы для меня пан. И раньше были паном, и ныне… — издевался Павел. — Поэтому еще раз напоминаю: приказывайте, что делать, иначе мы достоимся здесь…

— Мы должны воспользоваться лошадьми. Потом отпустим…

«Да, он прав, этот графский выплодок. Лошадей нужно отпустить, но и не воспользоваться ими — непростительно. И чем скорее, тем лучше. Но как, как?.. Где в самом деле раздобыть харчей? Разве что…»

— Поехали, — решительно сказал Павел и зашагал к телеге.

К жене Стецика! Иного выхода у них нет. Паскудить, так по крайней мере в одном месте, где, в случае чего, знаешь ходы и выходы. Стециковой бабе они скажут, что муж с ними, на акции, велел дать харчей… В конце концов, там будет видно.

Подстегнутые вожжами, застоявшиеся кони изо всех сил помчались в сторону хутора.

Весть о таинственном исчезновении Стецика не была неожиданной. Случалось, что бывшие бандиты, не помирившись или же сводя старые счеты, укорачивали друг другу жизнь. Бывало, конечно, что и кто-то из потерпевших, их родных или близких тайком выполнял негласный, однако неумолимый приговор. Так случилось, например, в Ольховке, где в один из зимних дней нашли замерзшего в проруби бывшего бандита, сдавшегося властям, которого власть, сдержав свое слово, пощадила. Он стоял в воде торчком, можно было подумать, что полез напиться и свалился, однако ни Степан Жилюк, ни начальник районного КГБ Малец не допускали этого. Они знали истинную причину той смерти. Все-таки кто-то из пострадавших в свое время выследил, отомстил, не оставил зла безнаказанным.