Александр Аронов - Пассажир без билета [об артисте цирка Л. Осинском]

— Конечно, в цирке было бы лучше. Только что же я смогу делать? Может быть, что-нибудь типа лягушек?

— Вот именно. И я так полагаю. Вы думайте еще, спешить не надо. Как решите твердо — заходите. В чем вы нуждаетесь? Говорите прямо.

— Ни в чем. Вот только протез хорошо бы заказать...

— Конечно, конечно... Мы напишем письмо в институт восстановительной хирургии. Я завтра созвонюсь с ними.

Узнав об этом разговоре, Дадеш сказал:

— Сегодня после представления назначается первая репетиция. Хочешь — на манеже, хочешь — на конюшне, хочешь — даже на бульваре под дождем! Хочешь — я буду тебя пассировать, хочешь — лучшего акробата-стоечника пригласим, хочешь — сам, без пассировки. И учти: спорить бесполезно!

— Лучше вдвоем — ты да я. У меня в комнате. Конюх на несколько дней в деревню уехал.

— В комнате так в комнате, мне все равно. Уверен, что получится. Главное, вспомнить, поймать нужный темп. Как закончу номер, зайду к тебе, начнем репетировать. Раз в комнате, значит и конца представления ждать нечего!

Осинский не стал дожидаться Дадеша. Он вошел в комнатку, зажег свет, разделся до трусов. Отодвинув койку, он долго не решался встать на руку. При первой же попытке сильно закололо сердце, задрожали пальцы. Пришлось сесть на койку, отдышаться.

— Спокойнее, спокойнее, — сказал он вслух, — главное, поймать темп! Это же пустячный трюк! Да, надо запереться: вдруг войдет кто-нибудь.

Он поднялся, закрыл дверь на крючок, снова подошел к койке, встал на корточки, уперся здоровой рукой об пол, обрубком — о край койки.

— Ну, что же ты, Левка? Не медли, делай рывок!

Он оттолкнулся от пола ногами, задрыгал ими в воздухе, чуть не упал.

— Сбился... Потерял баланс... — сказал он, холодея от ужаса, до боли покусывая кончики пальцев, — что же делать?.. Что делать?.. Потерял... Потерял чувство... Совсем...

Он стоял у стены, бледный, как сама стена, рука его дрожала. Стучало в висках.

— Ну, успокойся, успокойся, не навсегда же потерял чувство, не навсегда же. Жми! Это от волнения не получается, от волнения...

Вторая, третья, пятая, шестая попытки тоже не удались.

«Ну, давай еще! Еще пробуй! Смелей!»

Трюк удался после двух десятков попыток.

— Ай да Пушкин! Ай да молодец! — радостно воскликнул Осинский, стоя на руке.

Он долго стоял так, словно боясь, что не сможет повторить трюк.

— Теперь без опоры, — решил он, вставая на ноги, — на манеже койки не будет, опираться не на что.

Трюк удался с пятого раза.

— Ну, хватит, можешь и отдохнуть, заслужил, — сказал он себе, опустил ноги и, замирая от счастья, уселся на койку.

В дверь постучали.

— Минуточку, Шурка, — крикнул Осинский, на цыпочках подошел к двери, бесшумно снял крючок, подбежал к койке и после третьей попытки повторил стойку — Входи!

В комнату, пыхтя, вошел конюх с мешком картошки, нагруженный свертками, застыл у порога, выронил свертки. Они разлетелись в разные стороны.

— Ай да черт неугомонный! — воскликнул конюх.

— Вернулся? С приездом!

От радости они даже расцеловались, бросились поднимать свертки, складывать их на койку.

— Вот сколько гостинцев из деревни привез, — сказал конюх. — Жаль только, яйца из-за тебя разбил. Ничего, яичницу зажарим. На сале.

В дверь снова постучали.

— Ты, Шурка?

— Я.

— Минуточку подожди, мы тут мебель переставляем, не войдешь. — Он подбежал к койке и после второй попытки встал на руку — Теперь можно, входи.

Дадеш сделал вид, что вовсе не удивлен.

— Стоишь?

— Стою, Шурка, стою, милый!

— Ну и стой, кто тебе мешает! Разве я против?

Осинский подбежал к Сандро, обнял.

— С ума сошел, даю честный слово! Задушишь, медведь! Ну что, уверовал в себя?

— Уверовал. Но трудно как, будто заново ходить учусь, как младенец.

— И ума, как у младенца, не больше! Точно! Гляди, сколько ссадин, сколько синяков. И из культи кровь выступила, гляди-ка! Совсем ишак, даю честный слово!

— Ничего. Это от напряжения. Получилось! Вот что самое главное.

— Получилось... А я что говорил? Я знал, что получится, только не знал, что ты такой законченный ишак.

Он долго еще распекал Осинского, а в заключение сказал с улыбкой:

— А сейчас, ребята, ко мне! Заранее шашлык приготовил по этому поводу. Конечно, что за шашлык не из вырезки, что за шашлык не на шампурах, а на примитивной сковородке — срам один! Пародия, даю честный слово! Не вымоченный в уксусе. Позор на мою голову. Но все-таки шашлык. Считайте, что шашлык репетиционный. После войны настоящим угощу!