Александр Аронов - Пассажир без билета [об артисте цирка Л. Осинском]

— Чего испугался? Серебряково совсем рядом! Будешь часто навещать брата. Сегодня поедешь — сам увидишь, что недалеко. Пешком можно дойти.

— Сегодня уже переезжать? — спросил Левка.

— Да. Жду подводы.

Ребята вышли на крыльцо.

Левка сказал сквозь стиснутые зубы:

— Дай закурить!

— Нет.

— Дай, говорю!

Он опустился на ступеньку. Неумело скрутил козью ножку, втянул в себя противный сизый дым, закашлялся. Тут же закружилась голова. Он отбежал в сторону, к забору. Его стошнило. На крыльце появился встревоженный заведующий.

— А кроме альбома, ничего не стащили?

— Не знаем. Не проверяли...

— А ну-ка айда за мной!

Они побежали к дому Издали услышали громкий плач детей.

— Ясно! Всех обчистили! — зло выругался заведующий.

Увидев на пороге Левку, Радик, заливаясь слезами, бросился к нему, громко крича:

— Мой фонарик, Левка! Мой фонарик!

Обоз приближался к Серебрякову. Было около четырех часов дня. Левка, Васильев и Сабина сидели на первой подводе.

— Не представляю, как он там будет без меня, — говорил Левка, — такой слабенький... с этими деловыми... Даже сдачи не сможет дать.

— Подъезжаем, — сказал возница и подстегнул лошадь.

Ребята внимательно разглядывали длинную улицу. Село мало чем отличалось от Круглоозерного. Лошади остановились перед старым двухэтажным домом с коньком на крыше. Ребята вошли в маленький двор с поломанными вербами. Во дворе никого не было.

— Сейчас местный Машка появится, — сказал Васильев. — Береги последние манатки!

Возница громко крикнул:

— Гэй! Тетка Настя!

Никто не ответил.

— Тетка Настя! Постояльцев привез! Выходи! Померла, что ли?

— Типун тебе на язык за такие слова! — раздался за спиной ребят спокойный старческий голос. — Чего глотку дерешь? Казенная, что ли?

На порог вышла небольшого роста морщинистая старуха с ухватом в руках.

— Городские? — спросила она, ласково поглядев на ребят. — По одеже видать. Милости просим! Пошли в дом. Вы, девочки, будете жить внизу, а огольцы — наверху. Устроитесь — обедом накормлю!

— Мы уже сегодня обедали, — вспомнил Васильев.

— Знаю я ихние обеды, — презрительно скривила губы тетка Настя. — И помни, малец: палка на палку не приходится, а обед на обед — нужды нет.

— Тетка Настя так накормит, что язык проглотишь,— похвалил возница.

В старом доме — два этажа. На каждом из них по темному чулану и по большой комнате. Обогреваются они одной длинной печью. Печь начинается от фундамента, кончается под крышей. В комнате, где живут девочки, пятнадцать кроватей. У мальчиков — двадцать. Все они покрыты одинаковыми байковыми одеялами. Тонкими, желтыми, застиранными. Кроме кроватей, в комнатах но большому столу и по нескольку табуретов. Под самым потолком — лампочка.

— Богато живете. С электричеством! — удивился Васильев.

— Не радуйся, — сказала тетка Настя, — часто заедает движок. Да и выключают его рано.

— А где же ребята? — спросила Сабина.

— В школе. Скоро явятся, — сказала тетка Настя.— Ну, пошли кормиться.

— Гляди-ка, Левка! — восторженно воскликнул Васильев.

На подоконнике лежала большая яркая коробка из-под красок и несколько кисточек.

— Не наша... По-китайски написано, — сказал Левка. — Или по-японски. Краски, наверное... Или карандаши... Сроду таких не видел...

— Давай откроем, поглядим!

— Нехорошо без спросу, пошли.

Обед оказался вкусным. Пока ребята ели, из школы вернулись детдомовцы. Они заглядывали в дверь и окна столовой, внимательно рассматривали новеньких.

— Идите, идите! — отгоняла их стряпуха. — Поесть спокойно не дадут!

— Что, тетка Настя, жалко, если на людей поглядим?

— Идите! Идите!

Новенькие пообедали и, уступив места детдомовцам, разошлись кто куда. Левка поднялся в комнату и не поверил своим глазам. Спиной к нему в полном одиночестве сидел и рисовал китайскими красками... Миша Кац.

блаженно распевал Миша.

Левка подкрался на цыпочках сзади и закрыл руками глаза друга.

— Кто это? — недовольно спросил Миша, откладывая в сторону кисточку.

Левка не ответил.

— Что за дурацкие выходки? — не на шутку рассердился Миша. — Пусти!

Левка не отпускал руки.

— Отстань! Кто это?

Левка изменил голос и ответил хриплым басом: