Арвид Григулис - Когда дождь и ветер стучат в окно

Обстановка для побега была благоприятной. Весной 1944 года немецкий тыл в Латвии был уже расшатан. Можно было, например, несколько дней не приходить на работу, не навлекая на себя никаких подозрений. Немцев легко было купить за сало. За сало и масло покупали и продавали что угодно, начиная от пушек и кончая орденом Железного креста.

Но было и серьезное препятствие — тотальная мобилизация: все годные к военной службе мужчины должны быть в армии. Любой еще не старый мужчина, слонявшийся без дела, находился на положении беглого преступника. Его на любом перекрестке могли схватить и хватали охотившиеся на людей жандармы, чтобы отправить куда следует. В лучшем случае — на работы в Германию.

Почти не было такого латышского юноши, который не был бы приписан к какому-нибудь учреждению или заводу, не носил бы при себе документ, подтверждающий, что такой-то и такой-то совершенно необходим такому-то и такому-то важному предприятию. Точно так же у каждого в кармане лежало увольнительное или командировочное удостоверение с самыми надежными печатями и подписями.

Но прочесывавшие тыл немцы не обращали на бумаги никакого внимания. И чем надежнее у человека были документы, тем подозрительнее казался он жандармам. Все это следовало учитывать, если ты собирался бежать.

Через несколько дней Ригу оставили студент-математик Петерис Лобинь и его дезертировавший из легиона родственник Эрнест Лагат.

У Петериса были знакомые на вентспилсской электростанции. С их помощью можно получить горючее. Эрнест должен отправиться на морское побережье между Вентспилсом и Яунупе, на отцовский хутор, договориться с братом о лодке.

Они остановили свой выбор на районе Вентспилса, потому что это побережье пока находилось в стороне от фронта и, по имевшимся сведениям, охранялось сравнительно слабо. Да и путь через море оттуда был короче.

Остальных спутников Ансис Лейнасар погнал в деревню, к «старикам», за «валютой» — салом и маслом, на приобретение мотора для лодки. Удалось раздобыть старый мотор. Но к нему не хватало кое-каких деталей. Все это надо было доставать, подгонять, подвинчивать, собирать. Рыбацкий опыт пригодился.

Как Лейнасар ни торопился, приготовления затянулись. И как раз когда Рига, словно назло войне, утопала в яблоневых цветах, четверо молодых людей встретились на станции Торнякалис. У двоих были на спине большие рюкзаки, а двое держали в руке чемоданы. Они громко поздоровались:

— Алло, старина! Тоже получил отпуск на троицу?

— А как же, у нас директор крещеный.

— Тогда мы успеем и салачки отведать.

— А как же!

Когда шумный обмен приветствиями был закончен и билеты до Вентспилса приобретены, все четверо пересекли железнодорожное полотно и забрались в кусты перед парком «Аркадия».

Ансис Лейнасар еще раз проверил, все ли запасные части мотора сложены в рюкзак. Из-за какой-нибудь пустяковой детали могло сорваться все.

Когда поезд, попыхивая, приблизился к станции Торнякалис, все четверо бросились к ближайшему вагону.

Оттуда раздались возгласы:

— Куда лезете, не видите, что полно?

Они ворвались в похожее на стойло купе. Оказалось, что места там еще достаточно. Даже не пришлось стоять.

Поезд тронулся, постепенно набирая скорость.

— Никогда еще так не цвели яблони, — сказал Альфред.

— Не помню! — резко ответил Вилис. На душе у него было муторно, слова Альфреда раздражали.

— Может быть, перекинемся в золо? — спросил Лейнасар, достав карты.

— Я в золо не играю, — с сожалением сказал Кеманис.

Остальные сели за карты, столом служил чемодан, положенный на колени. В Смарде село несколько пассажиров. В купе вошел старик, с лицом, заросшим рыжеватой щетиной, в заячьей шапке и в черном суконном полушубке. Казалось, он только что удрал от зимы. По лицу катились крупные капли пота. Старик снял шапку, мокрыми от пота оказались и растрепанные волосы. В одной руке старик держал большой молочный бидон.

— Господа не обессудят? — спросил он жалобным голосом, но узкие лукавые глаза при этом забегали из стороны в сторону.

Все потеснились, и владельцу бидона тоже удалось сесть. С бидоном дело было, сложнее. Посреди купе он помешал бы игре, а сунуть его под скамейку не удавалось. Старик все же оказался сметливым. Подержав бидон на коленях, он сказал:

— А в золо играете? Славная игра. Когда я еще дорожным мастером служил, ко мне частенько офицеры играть ездили. Вчетвером играть веселей, совсем другая мельница получается.