Габиден Мустафин - Избранное. Романы

— Род сикымбай — многочисленный, выдержим ли… — с опаской проговорил Ибиш, но Махамбетше перебил:

— Хоть их и много, но оружие у них — дубина. Царизм победил нас винтовками. А если дубина против дубины — рискнем. Кроме того, царская власть, забрав наши земли, теперь будет на нашей стороне. Нас должны поддержать и другие роды. Мы — народ отчаянный, а один отчаянный выстоит против десяти робких. Я, как хорек, готов вцепиться в горло обидчика!

Бий разговорился. Он то веселил, то печалил своих спутников, и, когда лениво поднимал длинные ресницы, глаза его, казалось, пронизывали слушателей насквозь. О таких, как Махамбетше, в народе говорят: под ноги суется, а в руки не дается. Он и мертвый из петли вывернется.

— У меня нет ничего на свете дороже моего гнедого, — говорил он. — Я его подарю Джунусу. Кроме того, сосватаю одну из его дочерей за своего Шайхы. Тогда, пожалуй, утихомирится, наберет воды в рот. Но, увы, будет втихомолку сосать нашу кровь, как вампир.

— Ты прав! Верно решил! — воскликнул Ибиш, сверкая большими глазами. Он подхлестнул своего белолобого вороного и, поравнявшись с бием, снял тымак [2] Тымак — шапка-ушанка. . — Как бы ни был хорош твой гнедой, он — животное, нечего его жалеть. Жеребец окупится сторицею. И сватовства не бойся, на калым соберем. Если шестьдесят семей наших аулов дадут по одной скотине, то прожорливый Джунус насытится. Нам нужен мир. Не надо забывать, что на носу зима. У нас нет ни зимовки, ни продуктов для людей, ни корма для скота. Молчаливый враг зима не станет слушать, что мы все лето дрались с родом сикымбай, отправит нас на тот свет. Это главная опасность, бий.

Молчавший до сих пор второй спутник, Кутыбай, только теперь включился в разговор. К его имени от рождения жизнь прибавила несколько прозвищ: Кутыбай-певец, Кутыбай-беглец, Кутыбай-зять. Он сбежал из рода суюндик и женился в ауле рода елибай. У этого упорного по характеру, длинного белолицего человека немало тайн, о которых он никому не рассказывает. Кутыбай всегда жизнерадостен. Он балагурит, слагает песни и хорошо поет. В разных тяжбах, спорах и скандалах он чувствует себя как рыба в воде. Если Ибиш — правая рука Махамбетше, то Кутыбай — левая. Все трое ровесники, и обычай позволяет им держаться на равных правах.

— Послушай меня, ровесник! — громко заговорил Кутыбай. — Аллах тебя обидел ростом, но наделил хитростью. Ты прав, попробуем устроить западню. Если Джунус не попадет в нее, тогда будем надеяться на силу. Против Джунуса настроены не только роды куандык, суюндик, каракесек, но и многие другие — атыгай, карааул, канжыгалы, керей. От его набегов горько плачут все три жуза казахов, а не только средний. Джунус — кровожадный хищник. Будь даже он у аллаха за пазухой, у меня не дрогнет рука отрубить ему башку. Дайте мне в помощники одного Мекеша. Этот козел Ибиш своим блеянием только тоску наводит.

— Э-э… Вдвоем с Мекешем любой храбрым станет, — протянул Ибиш.

Мекеш — двоюродный племянник Махамбетше. Он отчаянный джигит, известный в округе конокрад. Рослый, косая сажень в плечах, со сверкающими глазами, басистым голосом, Мекеш дерзок, отважен. Царские чиновники давно охотятся за ним, но никак не могут поймать. Мекеш, угоняя лошадей, орудует всегда один и постоянно вооружен дубиной, кинжалом, берданкой, револьвером. Хотя по соседству появились русские поселки, Мекеш пока не откочевывает. На чужих землях жизнь не слаще.

Махамбетше не побоялся перекочевать на земли могучего рода сикымбай, потому что, с одной стороны, чувствовал поддержку Мекеша и других близких родов, а с другой — верил царской власти. Ведь у него в кармане указ правительства о том, что после столыпинской реформы в степи будут русские поселения. Приходится уступить им место.

Думая над словами верных советчиков, маленький хмурый Махамбетше продолжал свой путь.

Кочевку нагонял всадник на сухопаром рысистом саврасом коне. У локтя на петле дубина.

— Мекеш! — неожиданно воскликнул Кутыбай.

Вчера, когда аулы елибай собирались в путь, со слезами прощались с насиженными местами, Мекеш не успел приехать и только теперь появился. Он сразу поскакал в голову кочевки и, соблюдая обычай, спрыгнул с коня и поприветствовал старших за руки. Те оставались в седлах. Мекеш богатырского сложения, осанистый и красивый, сейчас в его гневных глазах блестят слезы.

— Чем живым терпеть позор, не лучше ли нам умереть, дядя?! — воскликнул он, обращаясь к Махамбетше.