Иван Лазутин - Крылья и цепи

Из парикмахерской Лиля вернулась через час и благодарно умилилась, когда увидела, что все было приготовлено для выезда. Подошла к Струмилину, обняла его и поцеловала.

— Какой ты у меня умница!.. И как ты угадал, что я хотела надеть именно это платье и эти туфли?

— Телепатия! — отшутился Струмилин и поцеловал Лилю в щеку. — О таких, как я, в народе говорят: «Ты только свистнешь — а он уже смыслит».

…Ровно в семь часов к подъезду подкатил черный лимузин. Первым его заметил Струмилин. Лиля была уже одета. Она накинула на плечи шарф, тканный золотой нитью, — подарок дедушке от индийских хирургов. Струмилин, не отрываясь, смотрел на Лилю:

— Красивая!.. Аж дух захватывает. Даже немножко страшно. Не верится, что ты моя жена. — Он улыбнулся: — Ну, час добрый, милая. После защиты будет обязательно банкет. Будь весела на нем. За твое настроение я буду молиться.

Ляля подошла к Струмилину и долго смотрела ему в глаза:

— Ты разрешаешь мне остаться на банкет?

— Не разрешаю, а приказываю! — Струмилин ласково потрепал по щеке Лилю.

— Знай, что первый тост, кто бы его ни произнес и за что бы он ни был провозглашен, я мысленно подниму за тебя. — Лиля поцеловала Струмилина в седеющий висок.

— Ступай, тебя ждут. Я посмотрю в окно, как ты сядешь в машину. Помаши мне рукой.

Лиля хотела сказать мужу что-то особенное, благодарное, но вдруг почувствовала, что за внешним его спокойствием таилась скрытая сдержанная тревога. И испугалась этого чувства.

Лиля ушла. Струмилин подошел к окну. Он видел, как дверца машины широко распахнулась и из нее показалась белая, выхоленная рука. Лица человека, открывшего дверцу, он не видел. Лиля подняла голову, улыбнулась и помахала Струмилину рукой.

«Нелегко иметь молодую красивую жену, когда сам болен и беден», — подумал Струмилин, взглядом провожая машину, увозившую Лилю.

Струмилин закурил.

В этот вечер он почувствовал себя лучше, а поэтому решил преподнести Лиле маленький сюрприз. Достал из-под гардероба мастику, надел рабочие шаровары и принялся покрывать плитки старинного паркета тонким слоем мастики.

Таня сидела на диване и складывала из кубиков домик.

Рубашка на спине Струмилина взмокла. По вискам катился пот.

Не разгибая спины, Струмилин около часа ползал на коленях по полу. Потом, усталый, он сел на диван и свесил измазанные желтой мастикой руки.

— Давай, доченька, отдохнем. Подсохнет пол, и пойдем дальше.

— Куда пойдем — на улицу? — оживилась Таня.

— Нет, не на улицу. Будем натирать пол. К приезду мамы Лили он у нас заблестит, как зеркало. А сейчас пойдем, дочурка, вымоем руки, тебе уже пора спать.

…Никогда Струмилин так не уставал, как в этот вечер. Так, по крайней мере, ему показалось.

В одиннадцатом часу он закончил уборку и, довольный, присел на диван, на котором, свернувшись калачиком, спала Таня. Потом выключил большой свет, включил настольную лампу, открыл окно и, прислушиваясь к каждому шороху в переулке, сел за письменный стол: ждал, когда приедет Лиля.

В комнате стоял зеленоватый полумрак. Таня мерно посапывала. На туалетном столике Лили тикали часы.

«Как она будет рада!» — подумал Струмилин, глядя на пол, который еще ни разу не натирался с тех пор, как пришла в его дом Лиля.

Закрыв глаза, Струмилин откинулся на спинку кресла. «Не сойду с этого места до тех пор, пока она не переступит порога комнаты».

За всю историю института такого позорного провала защиты диссертации не было. Не помнили такого конфуза даже самые старейшие и многоопытные члены ученого совета. А ведь с каким блеском шла защита!.. С какой убежденностью и тактом, с каким внушительным и благородным достоинством диссертант доложил ученому совету свои основные тезисы!.. Выступали официальные оппоненты — давали высокую оценку исследованию, характеризовали диссертацию как глубокий и ценный вклад в литературоведение. Были зачитаны неофициальные отзывы известных в стране докторов и профессоров. Те тоже, словно сговорившись, утверждали, что исследование диссертанта является ценнейшей работой, рекомендовали немедленно издать ее отдельной монографией в качестве пособия для студентов высших учебных заведений и преподавателей средних школ…

Зал был до отказа заполнен.

Лиля впервые была на защите диссертации. Ей даже показалось, что есть в церемониале защиты какое-то свое, академическое священнодействие, не похожее ни на что: ни на профессорские лекции, ни на научные диспуты по острым проблемам, где сталкиваются противоположные концепции, мировоззрения… Здесь же все шло по какому-то особому, давно разученному и усвоенному церемониалу, выработанному и закрепленному вековой практикой.