Иван Лазутин - Крылья и цепи

Шадрин растерялся:

— Но вы же вчера читали мой диплом и ничего об этом не сказали. Как же так?

— Я только что советовался с руководством из управления. Они воздерживаются от рекомендации использовать вас в нотариальной конторе. Вы специализировались по уголовному праву, а в нашем деле вам реализовать свои знания просто нет возможности.

— Но я изучал и гражданское право.

— Я вам, кажется, объяснил, товарищ Шадрин. Вы человек ученый, с большим полетом, а у нас здесь науки кот наплакал. Так что придется вам поискать местечко по своим масштабам. — Спивак пододвинул на край стола документы Дмитрия и, поглаживая ежик седых волос, рассеянно и отчужденно смотрел в окно.

Только теперь Шадрин случайно заметил: в настольном календаре крупными буквами была выведена фамилия Богданова. Здесь же был записан номер его телефона. Вся страница календаря крест-накрест была перечеркнута синим карандашом.

Шадрину все стало ясно.

— И здесь меня настигла длань Богданова? — с легкостью в душе, улыбаясь, спросил Дмитрий.

Спивак поймал взгляд Шадрина на записи в календаре и поспешно перевернул страницу:

— Ох, и глазастый ты, Шадрин. Все видишь.

— Не хотел бы видеть, да вся эта самодеятельность сама наружу прет.

— Вот так, молодой человек. Только так… И не собираюсь скрывать — был разговор с Богдановым. Человек уважаемый, авторитетный, занимается кадрами.

— Кадрами, но какими?

— Это не имеет значения. Богданов удивился: как это вы, золотой дипломант, смогли снизойти до нотариальной конторы!.. Он даже усмотрел в этом замысловатый ход конем. Уверяю вас: ничего плохого Богданов о вас не говорил. Но предупредил: у нас вы не засидитесь. Здесь вам будет не по климату. — Спивак улыбнулся так, словно он и Дмитрий были давние закадычные друзья: — Как это в той пословице говорится: «И разошлись, как в море корабли».

Шадрин забрал со стола документы, вежливо попрощался со Спиваком и вышел из его каморки.

Низенькая, расхлестанная дверь, которую он распахнул до отказа и отпустил свободно, с визгом шлепнулась о косяк, и долго-долго Шадрин слышал, как за спиной его ныла ржавая растянутая пружина.

Шадрину хотелось как можно скорее уйти с этого двора, куда никогда не заглядывало солнце. Лишь изредка, в середине дня, отражаясь от окон верхних этажей, блеклые солнечные зайчики боязливо ныряли в прелую сырость двора, затопленного холодком.

«Кажется, еще дед говорил: все, что ни делается, — к лучшему». Шадрин вышел в узенький переулок, изрытый канавами. Очевидно, прокладывали газовые трубы или ремонтировали канализацию.

Дмитрий остановился. И вдруг неожиданно почувствовал удивительное облегчение. Такое или подобное этому чувство Шадрину не раз приходилось испытывать в детстве, когда он, школьник, более километра бежал в противогазе (сдавали нормы на значок «Противовоздушная химическая оборона») и вдруг, достигнув финишной отметки, срывал с головы стягивающую лицо резиновую маску с запотевшими стеклами.

…Домой Дмитрий возвращался как после хорошей бани с добротной сухой парной: обновленный, чистый душой и телом.

Ольга с работы еще не пришла. Между двумя старыми соснами, росшими друг от друга на расстоянии вытянутых рук, был сооружен турник из тонкой водопроводной трубы. Дмитрий провел ладонями по выбеленной стене чулана, слегка присел и прыгнул на турник. Первые три раза подтянулся легко. Четвертый раз — с натугой. Чувствовал, как к вискам, пульсируя, приливает кровь. Загадал: «Если подтянусь еще пару раз — значит, все будет хорошо».

Напрягая последние силы, он в пятый раз коснулся подбородком холодной металлической трубы, добела отшлифованной руками ребятишек. «Неужели больше не хватит духа?» — думал Дмитрий, расслабленно повиснув на руках. И тут же, словно кому-то угрожая, процедил сквозь зубы:

— Нет, не сдамся!..

Медленно, мелкими толчками приближалась голова его к турнику. Руки дрожали… До боли стиснув зубы, Дмитрий с трудом преодолевал последние сантиметры, отделявшие подбородок от перекладины. Но вот наконец кончиком носа он почувствовал холодок металла и в последнем волевом усилии достиг трубы подбородком. Шесть раз!..

Дмитрий спрыгнул на землю и сразу же ощутил на своих плечах чьи-то руки. Потом эти руки замкнулись на его глазах.

— Отпусти… Твои руки узна́ю из тысячи.

Последнюю неделю Светлана звонила почти каждый вечер, приглашала к себе, обижалась, что все ее забыли, но Лиля никак не могла вырваться: то работа, то домашние хлопоты, то какие-нибудь непредвиденные обстоятельства суеты сует… А вчера вечером звонил Игорь Михайлович, муж Светланы. Он очень просил Лилю навестить жену, которую вот уже третий день мучили сильные головные боли.