Иван Лазутин - Крылья и цепи

С приходом Марины Андреевны Дмитрий почувствовал еще бо́льшую неловкость.

Документы Шадрина она читала внимательно, то и дело бросая взгляд на Пьера, который, нахохлившись, сидел на диване и не сводил с нее глаз. Зонов крепился, чтоб не расхохотаться над Пьером, который, тоже насупившись, воровато-влюбленно посматривал на Марину Андреевну, пока та знакомилась с документами Шадрина. А когда она прочитала характеристику, то подняла глаза на Шадрина и долго смотрела на него, точно решая: можно или нельзя верить этому человеку.

— Позвоните мне через три дня. Постараемся что-нибудь подыскать для вас. А документы оставьте. — Из коробки, стоявшей на столе Зонова, Марина Андреевна достала листок лощеной бумаги, написала номер своего телефона и подала его Шадрину.

По двум-трем неуверенным движениям Зонова он понял, что у него срочные и неотложные дела.

Шадрин простился со всеми сразу и вышел из кабинета.

Некоторое время все трое — Зонов, Пьер и Марина Андреевна — молчали. Пьер вопросительно поглядывал то на Зонова, то на свою начальницу. Марина Андреевна, потупив взгляд, задумчиво смотрела в одну точку на стене и время от времени подносила ко рту дымящуюся сигарету.

— Петр Никифорович, вы хорошо знаете Шадрина? — спросила она, стряхивая с сигареты пепел.

Пьер взвился с дивана и грузно зашагал по кабинету.

— Ручаюсь!.. Фронтовик, кавалер пяти боевых орденов!.. Инвалид Отечественной войны… Пять лет работал с ним в одном семинаре, избирали мы его членом партийного бюро курса, вместе выпускали факультетскую газету… А потом, вы знаете, Марина Андреевна, что значит прожить много лет в одной комнате общежития? А что касается судимости его жены, так это нужно рассматривать как благородство Шадрина. Будучи следователем прокуратуры, он не побоялся и женился на женщине, по наговору привлекавшейся к судебной ответственности за растрату. — Пьер волновался, не стоял на месте. — Шадрину можно доверить любое дело!..

Марина Андреевна что-то для памяти записала на четвертушке бумаги.

Зонов встал. Поджав губы и прищурившись, он некоторое время смотрел в окно, потом перевел взгляд на Марину Андреевну:

— На ваш вопрос я отвечу языком фронтового разведчика. — Дождавшись, когда взгляд его встретился со взглядом Марины Андреевны, Зонов продолжил: — Если бы мне снова пришлось со знаменем полка выходить из окружения и ползти трое суток по Пинским болотам, то я пополз бы с Шадриным. Надежный и честный друг. Мужественный человек. Этого достаточно?

— Вполне, — твердо ответила Марина Андреевна.

Собираясь уходить, Марина Андреевна пошутила:

— А со мной вы, Георгий Викторович, стали бы выходить из окружения?.. И ползти со знаменем полка по Пинским болотам?.. — И, не дожидаясь, пока Зонов ответит, повернула свою красивую, гладко причесанную голову к Пьеру: — А вы, Петр Никифорович? — Сквозь лукавый прищур Марина Андреевна смотрела на Пьера и улыбалась.

Пьер заерзал на клеенчатом диване.

— С вами?.. С вами, Марина Андреевна, я поползу не только из окружения, но аж… — Пьер не находил слов заверения.

— Поползли бы до вашей родной Полтавщины? — Высокая грудь Марины Андреевны упруго вздрогнула от смеха. — Вы только вообразите себе, Георгий Викторович, картину: я и Петр Никифорович по-пластунски ползем по направлению к Полтаве.

Зонов негромко расхохотался. Только Пьер не знал, что ему делать: тоже смеяться или обидеться. Но видя, что Зонов и его начальница смеются незлобиво и от души, тоже затрясся в натужном приступе смеха.

Марина Андреевна взяла со стола документы Шадрина и уже в дверях строго, официальным тоном сказала:

— Я сделаю все, что в моих силах. Сделаю это не только для вас, но прежде всего для самого Шадрина. У него хорошее, честное лицо. — Легким жестом она поправила волосы и вышла.

Пьер подошел вплотную к Зонову и, наклонившись к нему, почти шепотом произнес:

— А ты сомневался!.. Костьми лягу, а устрою Димку куда-нибудь на кафедру общественных наук! На первый случай поставим заведовать кабинетом. А там подыщем что-нибудь посолидней. — С видом, будто он один склонил Марину Андреевну помочь Шадрину, Пьер деловито и важно крякнул и, кивнув на прощание головой, вышел из кабинета.

Зонов немного рисовал. Достав из нижнего ящика стола блокнот, он сделал на чистом листе заметку карандашом:

«У Марины Андреевны скоро день рождения. Как приложение к цветам преподнести ей дружеский шарж: она (в модном платье!) и Пьер (в полосатом костюме!) ползут по булыжной мостовой. Рядом, у тротуара, стрелка-указатель: «До Полтавщины тысяча пятьсот двадцать километров». В глазах М. А. страх. В глазах Пьера — готовность ползти в этом дружеском альянсе хоть на край света».